"Чарльз Дарвин. Воспоминания о развитии моего ума и характера" - читать интересную книгу автора

оставлять надежду близким родственникам, ухаживающим за больным. Вы привели
меня в отчаяние, и с той минуты я потеряла силы". Отец говорил, что с тех
пор он нередко считал наиболее важным поддерживать в интересах пациента
надежду, а вместе с ней и бодрость у тех, кто за ним ухаживает. Иногда ему
бывало трудно совместить это с правдой. Однако один старый джентльмен, м-р
Пембертон, избавил его от подобного затруднения. М-р Пембертон пригласил его
к себе и сказал: "На основании всего, что я сам видел и что слыхал о вас,
думаю, что вы принадлежите к числу правдивых людей и что поэтому в случае,
если я спрошу у вас об этом, вы прямо скажете мне, что я близок к смерти.
Мне очень хотелось бы, чтобы вы лечили меня, но только при том условии, если
вы пообещаете, что бы я ни говорил, всегда утверждать, что я не умираю".
Отец, хотя и неохотно, согласился, но на том условии, что слова больного
действительно не будут иметь никакого значения.
У отца была необычайная память, особенно па даты, и он помнил, даже в
глубокой старости, дни рождений, бракосочетаний и смерти огромного множества
жителей Шропшира. Однажды он сказал мне, что эта его способность раздражает
его, ибо раз услыхав какую-нибудь дату, он не может забыть ее, и поэтому ему
часто вспоминается смерть многих его друзей. Благодаря такой сильной памяти
он знал очень много любопытных историй, которые любил рассказывать, так как
был вообще охотник поговорить. Обычно он бывал в хорошем настроении, любил
посмеяться и шутил с каждым - часто со своими слугами - совершенно
непринужденно, и вместе с тем он обладал искусством заставлять каждого в
точности повиноваться его указаниям. Многие очень боялись его. Вспоминаю,
как однажды отец со смехом рассказал нам, что уже несколько человек
спрашивали его, не приходила ли к нему мисс Пигготт - одна важная старая
леди в Шропшире; когда, наконец, он пожелал узнать, почему его спрашивают об
этом, ему сказали, что мисс Пигготт, которую отец чем-то смертельно обидел,
заявляла всем и каждому, что она явится к "этому старому жирному доктору и
выложит ему без обиняков все, что она о нем думает". И она действительно
побывала у отца, но храбрость изменила ей, и трудно было бы представить себе
более вежливую и дружескую манеру поведения. Мальчиком я как-то гостил в
доме майора Б., жена которого была душевнобольной; каждый раз, как эта
несчастная встречалась со мной, она впадала в состояние самого отчаянного
страха, какой мне когда-либо приходилось видеть; она горько плакала и все
снова и снова спрашивала меня: "Приедет ли твой отец?", но вскоре затем
успокаивалась. Вернувшись домой, я спросил отца, почему она так напугана, и
он ответил, что очень рад слышать это, так как намеренно запугал ее: он был
уверен, что ее можно содержать в безопасности и в состоянии гораздо лучшего
самочувствия, не лишая ее свободы, если ее супруг, как только она будет
впадать в буйное состояние, сможет воздействовать на нее угрозой послать за
доктором Дарвином; и на протяжении всей ее дальнейшей долгой жизни слова эти
действовали безотказно.
Отец был очень чувствительным человеком, вследствие чего его крайне
раздражали и мучили многие незначительные обстоятельства. Однажды, когда он
был уже стар и не мог ходить, я спросил его, почему бы ему не покататься
немного для моциона; он ответил мне: "Каждая поездка за пределы Шрусбери
вызывает в моей памяти какое-нибудь событие, причиняющее мне боль". И все же
по большей части он бывал в хорошем настроении. Его легко было рассердить,
но так как доброта его не знала границ, его любили очень многие и любили от
всей души.