"Николай Дашкиев. Торжество жизни (научно-фантастический роман) " - читать интересную книгу автора

душу. Браун возмущался Гитлером, нацистской политикой, и доктор - маленький
костлявый старикашка, - тревожно посматривая на дверь, поддакивал. За это
профессор прощал ему все: работу в концлагере, разговоры о "жизненном
пространстве" и о несправедливостях Версальского мира. Брауну казалось, что
вся вина за происходящее в Германии ложится исключительно на Гитлера, и
всякий, кто ненавидит его, протестует вместе с тем и против нацизма... А
Пфальц... Что ж, профессор Браун даже сочувствовал этому перепуганному
доктору. У Пфальца большая семья и малая сила воли. Он просто неспособен
выступить на борьбу против Гитлера, если бы даже захотел.
Но как ошибался Макс Браун! Опытный психолог и ярый фашист, Пфальц мог
надеть на себя какую угодно маску. На этот раз ему выгодно было казаться
ягненком.
Пфальц никогда не выражал радости по поводу побед на Восточном фронте -
о наиболее сенсационных новостях он сообщал обычно так, что профессор
проникался уважением к нему, беспристрастному человеку науки. Доктор говорил
о новых лечебных препаратах невероятной силы и прежде всего о пенициллине.
Это было какое-то волшебное вещество - даже гангрена излечивалась им без
хирургического вмешательства.
Браун тревожно ерзал на койке: ему очень хотелось подробнее расспросить
об этом пенициллине, но он, сдерживая себя, ворчал:
- Пусть так, но ведь их, русских, вероятно, даже не подбирают? Пусть
гибнут на поле боя, да?.. Да ведь это же преступление!
Пфальц ужасался:
- Что вы, что вы, repp профессор?! Разве вы или я смогли бы пройти мимо
человека - пусть даже врага, - которого мы обязаны спасти?! Русских раненых
лечат лучшие германские врачи... Хотите - я добьюсь для вас разрешения
работать в госпитале для военнопленных?.. Но все это, конечно, не то, что
нужно для нас с вами... Вот - пенициллин!.. Да, пенициллин - действительно
чудо!..
И настал день, когда профессор Браун нерешительно попросил:
- Нельзя ли показать мне действие, пенициллина на живом объекте?
Доктор Пфальц засиял:
- Пожалуйста, пожалуйста, дорогой коллега!.. Хоть сейчас!..
...Через три месяца, в ноябре 1941 года, профессор Браун согласился
занять должность профессора вирусологии Центрального бактериологического
института.
Он выдвинул условие - работать исключительно в целях борьбы за жизнь:
он не хочет и не будет иметь ничего общего со смертоносными бактериями,
предназначенными для уничтожения людей.
Директор института, эсэсовец Руффке, согласился.
Добившись права трудиться лишь на пользу человечества, профессор, как
ему казалось, оправдал себя. Долго сдерживаемое желание, наконец, вырвалось
наружу. Профессор был согласен работать день и ночь. Он взволнованно гладил
рукой тубус микроскопа, ласкал глазами усовершенствованные ультрацентрифуги,
ультрафильтры, - это был его мир, мир науки, где можно дерзать и
осуществлять дерзания, бороться и побеждать. Из-за такой лаборатории можно
согласиться на все, примириться с неприятностями и неудобствами. В конце
концов, не все ли равно, где находится она: на тихой Фогельштрассе в
университетском городке Гейдельберге или здесь, в массиве скал Баварского
плато?