"Альфонс Доде. Знаменосец" - читать интересную книгу автора

как можно выше, - над смертью, над изменой, над поражением.
Не было человека счастливее Орню, когда он в разгар сражения обеими
руками держал древко, прочно всаженное в кожаный наконечник. Он не
произносил ни слова, не шевелился, он был важен, как жрец, держащий в руке
священный сосуд. Вся жизнь его, вся сила были в пальцах, что сжимали
чудесный золоченый лоскут, на который сыпались пули, да еще в глазах, с
вызовом глядевших прямо в лицо пруссакам, и как бы говоривших:
"Попытайтесь-ка отнять его у меня!.."
Никто не пытался, даже сама смерть. Из самых смертоубийственных
сражений при Борни, при Гравелоте знамя выходило изрубленным,
продырявленным, сквозным от ран, но нес его неизменно старик Орню.

III

Затем настал сентябрь... Армия под Мецем, окружение и долгая стоянка в
грязи, где пушки ржавели, где лучшие в мире войска, деморализованные
бездействием, неизвестностью, отсутствием пищи, погибали от лихорадки и
тоски подле своих орудий. Ни командиры, ни солдаты ни на что больше не
надеялись; один Орню не терял веры. Трехцветное полотнище заменяло ему все,
и пока старый солдат знал, что оно тут, рядом, он считал, что ничего не
погибло. На беду, так как сражений больше не было, полковник держал знамя у
себя, в одном из предместий Меца; и несчастный Орню был вроде матери, чей
ребенок отдан в чужие руки. Он неустанно думал о знамени. И вот, когда тоска
совсем заедала его, он, не переводя духа, спешил в Мец и, удостоверившись,
что оно стоит спокойно на прежнем месте у стены, возвращался, набравшись
мужества и терпения, неся под промокшим плащом мечты о битвах, о
наступлении, о том, чтобы трехцветное полотнище, развернутое во всю ширь,
развевалось над прусскими траншеями.
Приказ по войскам маршала Базена[1] положил конец этим иллюзиям.
Проснувшись однажды утром, Орню увидел, что весь лагерь в движении, солдаты
собираются кучками, волнуются, раззадоривают друг друга гневными выкриками,
грозят кулаками в сторону города, как бы указывая на виновника своего гнева.
Раздавались возгласы: "Долой его!.. Расстрелять!.." И офицеры не
останавливали солдат... Они прохаживались в сторонке, потупив головы, словно
стыдясь своих людей. И в самом деле, разве не стыдно было прочесть
полуторастатысячной армии прекрасно вооруженных, вполне боеспособных солдат
приказ маршала о сдаче врагу без боя?
- А знамена? - побледнев, спросил Орню.
- Знамена должны быть сданы, как и все прочее: ружья, остатки обоза -
словом, все...
- Раз-раз-рази их гром! - заикаясь, произнес бедняга Орню. - Моего-то
им не видать. - И пустился бежать в город.

IV

Там уже царило большое волнение. Национальные гвардейцы, мобили,
горожане роптали, возмущались. Дрожа от страха, шли к маршалу депутации. Но
Орню ничего не видел, ничего не слышал. Он шагал по улице и ворчал:
- Отнять у меня знамя!.. Как бы не так! Как он смеет? Кто ему позволит?
Пускай отдает пруссакам свое собственное добро, золоченые кареты и дорогую