"Эйв Дэвидсон, Грэния Дэвис. Сын Неба (о Марко Поло) [И]" - читать интересную книгу автора

Когда-нибудь - дома, в родной, пахнущей морем Венеции. Там, где дом -
отделанное розовым мрамором Палаццо ди Поло с четырьмя черными скворцами
на гербе, невдалеке от Словенской набережной Большого канала, на меньшем
канале Словенских послов. Быть может, и не стоило Никколо Поло и его не
чуждому разнообразных услад младшему брату Маффео соваться дальше Словении
- страны вполне христианской. И страны богатой. Но чем? Солью, к примеру,
черносливом, лесом, медом, пенькой, воском и прочим не особенно ходким
товаром, что требует множества кораблей для перевозки.
Порой торговля то разгоралась, то тлела на улице Ювелиров, в стороне от
Биржи, - на улице, где встречались венецианские купцы, банкиры и
ювелиры... ("Что новенького на Бирже? Пенька дорожает. Воск дешевеет.
Чернослив - как и был. Воск сильно дешевеет. Пенька не очень-то и
дорожает...") Порой игра даже не стоила свеч.
А тут: самоцветы!
При одной мысли о самоцветах - о драгоценных камнях, что носишь за
пазухой как целое состояние, - дыхание Никколо неизменно перехватывало.
Потом он задышал чаще и глубже. Гигантский пятнистый барс, похоже,
расслышал. И замер - перестал шастать взад-вперед. А мысли Никколо с
легкостью (на самом деле сложно было отвратить их от этого предмета)
обратились к некоему списку, почти литании, которая, правду сказать - хоть
Никколо и пришел бы в ужас, скажи ему кто-то правду, - утешала его куда
лучше любой молитвы.
"Десяток голкондских алмазов чистой воды - без малейших изъянов -
размером с хорошую словенскую сушеную сливу, из тех, что по полдуката за
центнер; ценою же сказанные алмазы - по сотне добрых коней каждый.
Двадцать один рубин из тех, что зовут "паучьими", - каждый размером со
сжатый кулачок крепкого младенца десяти дней от роду; ценою же сказанные
паучьи рубины...
Дважды по двадцать и еще десяток сапфиров из тех, что зовутся
"звездными", - с острова Церендиб, или, по-иному, Цейлон...
Сотня и еще десяток отборных коричневых жемчужин в полном блеске - с
архипелага Киноцефалов, или Песьеголовых, каждая размером с набухший сосок
дородной кормилицы...
Чертова дюжина изумрудов - зеленых, как холмы Терра-Фирмы в дождливую
пору...
Ценою... ценою... ценою..."
Забывший о своем отчаянном положении, глухой к звукам страшной угрозы,
безразличный к ледяным мурашкам, что бегали по всему его скрюченному телу,
Никколо Поло получал неизъяснимое наслаждение от мысленного пересчета
самоцветов. Он даже не заметил, что сместившееся зимнее солнце теперь
посылает косой столбик света меж двух исполосованных черными прожилками
валунов его убежища. Заметил ли гигантский барс? Никколо было не до того.
Что-либо замечать он начал только когда жуткий зверь всем своим могучим
телом вдруг бросился на угловой валун. И тут же Никколо Поло сообразил,
что валун двинулся с места.



2