"Эйв Дэвидсон. Феникс и зеркало (Авт.сб. "Феникс и зеркало")" - читать интересную книгу автора

камни, полетевшие в его сторону, мигом навели его на мысль о том, что
лучше ретироваться. За полдуката и кусок бекона охотники уступили детеныша
Клеменсу, настойка же из рогов буйвола довольно быстро поставила существо
на ноги.
Судя по всему, горгульи долго в неволе не живут, однако Гюнтер
находился у Клеменса уже второй десяток лет. Вида он был внушительного:
длинный гибкий язык, уши, как у летучей мыши, были большими и заостренными
на концах, острейшие клыки наглядно свидетельствовали о том, что
перегрызть любую шею не составит горгулье никакого труда. Спину существа
покрывала жесткая вьющаяся шерсть, плечи были на удивление широкими,
передвигалась она на задних, крепких и кривых ногах, опираясь при этом на
тыльную сторону передних лап. Телохранителем Гюнтер, несомненно, был
превосходным - чего стоил только один его вид.
В Мессину Вергилий добрался на каракке (маленьком каботажном суденышке)
безо всяких проблем накануне дня, назначенного для свидания с Огненным
Человеком. Имперские бумаги сыграли ему хорошую службу: принят он был со
всем почтением и весьма радушно, однако решил, что лучше будет, если он
остановится в "Большом Серале", широко известном как лучшая гостиница на
всей Сицилии. Стол там был превосходен, сад - изумителен, отведенный же
ему номер - чист и прекрасно обставлен. Впрочем, ночью Вергилию приснился
довольно странный сон, а именно: будто мраморная плита над его кроватью
отходит в сторону и оттуда появляется чья-то рука. Сквозь сон ему
почудилось, будто Гюнтер выскочил из-под его кровати и, стремительно
метнувшись, пропал из виду. Наутро, разумеется, все было в лучшем виде:
немедленно подали таз с теплой водой для умывания, тут же появился
завтрак, однако что-то снова встревожило Вергилия, он принялся
оглядываться по сторонам и наконец выяснил, в чем тут дело, - горгулья
издавала неясный, тревожный звук.
Гюнтер сидел на полу с весьма блаженным выражением на лице и что-то
старательно сосал. Он было зарычал, когда его временный хозяин потребовал
этот предмет себе, но потом протянул то, что было зажато в его лапе.
А зажат там был человеческий палец.
Словом, завтрак Вергилий заканчивал в настроении весьма задумчивом.
Гюнтера, несмотря на несомненную пользу от него при различнейших
обстоятельствах, следовало отправить домой. Что и было осуществлено
посредством неаполитанской каракки, куда горгулью погрузили, снабдив на
дорожку грудой красных апельсинов, до коих существо было превеликим
охотником, употребляя их с косточками и шкуркой.
Как и было уговорено, Вергилий на маленькой лодчонке вышел в море из
тартесского порта Мессины и отплыл достаточно далеко, так что город
остался лишь пятном на горизонте. Лица его коснулся ветер, жаркий и
пахнущий ароматом апельсиновых садов.
- Это сарацинский ветер, - пояснил тартессит - рулевой его лодки,
увидев, что Вергилий обратил внимание на ветер. - Дует с Либии. Не к добру
это... - Тартессит пожал плечами и не сказал более ни слова.
Вскоре на горизонте появилось черное пятнышко. Вергилий было решил, что
это корабль Ан-тона, но вскоре обнаружил, что приближается лишь лодка,
узкая и короткая - не длиннее двойного весла, с маленькой кабинкой,
разместиться в которой могли лишь двое. И этим вторым, к немалому
удивлению Вергилия, оказался его давний чернокожий знакомец Бонкар.