"Юрий Давыдов. Завещаю вам, братья...(Повесть об Александре Михайлове) " - читать интересную книгу автора

давно было, с тех-то пор пропасть дунайской воды утекло... Мы оба
пригорюнились. Я думаю, нет, уверен, знаю: то были мгновения нашей особой
близости, личной, интимной. А такие мгновения, вопреки сущности мгновений,
не исчезают бесследно.
Спустились к Волге, пошли берегом. Моя безгласность, то, что я не
выспрашивал, не задавал вопросов, а главное - минуты молчаливого душевного
сближения, они-то, надо полагать, и растворили уста Александра Дмитрича. Мы
шли у самой воды, узенькой тропкой, я слушал, не перебивая.
Тут бы мне и потешить вас косыми лучами заходящего солнца, что-нибудь
там о плеске, запахах разнотравья; щегольнуть бы наблюдательностью, тонким
знанием родной природы. И прибавить бы неизменный "реквизит" - несколько
фраз о музыке в барыкинском саду, о "чарующих" звуках, которые лились
оттуда, сверху. Я, однако, изложу голую суть. Выйдет, наверное, как с
кафедры. Но "лекция" необходима.

3

Думаю, не призабыли, что до отъезда на Волгу Михайлов "по книгам
бродил"? Да, усердно и много бродил. И вот какого свойства свершалась в нем
мыслительная работа. (Я бегло, схемой.)
Раскольники есть хранители народного духа, а народный дух есть
протест. Века чиновничьей муштры не оборвали главную струну, звучит она,
трепещет. И основная тема раскола в том, что Русью завладел антихрист:
выпросил сатана у бога Русь и окрасил ее кровью мучеников... Вы
вслушайтесь: выпросил и окрасил кровью. Не чуется ли громадная глубина? И
не здесь ли смысл таких судеб, как у героя моего рассказа?
Раскол, знаете ли, ветвист. Если обозревать ветви и сучки этого
старого, кряжистого, раскидистого древа, то сидеть нам до второго
пришествия. А нам бы соблюсти Михайловскую линию, которая пролегла тогда в
пристальном рассмотрении крамольного элемента раскола. Именно крамольного!
Антихрист завладел Русью. По твердому разумению раскольника, дух
богомерзкий воплотился во "властодержцах". Власть и есть антихрист.
Раскольники не молятся за царя, отметают вмешательство государя в дела
веры. Весьма рельефно изъясняются: "Как архиерею неприлично входить в
распоряжение войском, так и государю не следует касаться веры". И ничего не
возразишь: архиерею, оно и точно нечего соваться в стратегию, а?
У нас вот, у тех, кто лишь по расколу скользнул, у нас какое
впечатление? Мы видим две стороны, они выпирают. Сколь ни ужасен кромешный
фанатизм, все эти самосожжения и прочее, как ни стынет от них в жилах, а
ведь это - пассивное сопротивление. Это раз. А вторая сторона, бьющая в
глаза, - это какая-то окаменелая приверженность к букве преданий, к букве
веры. Однако если глубже, если внимательнее... Темные скрижали раскола
нет-нет да и озарялись ярким светом. Я о том, что история раскола знает и
"открытую брань" с антихристом, знает "творящих брань". Были примеры, были.
Что до окаменелости, так сказать, теории, то она, конечно, была и
есть. Но не сплошь. Вот послушайте, каково сказано: "Писание - меч
обоюдоострый; все еретики писанием изуродывались". Понимаете ли, куда
клонят? Или еще: "Вера Христова присно юнеет". "Юнеет" - вкусно сказано, а?
И здесь уж... Чувствуете? Да-да, справедливо изволите замечать! Совершенно
справедливо: рационализм, именно рационализм. Пусть и религиозный. Выходит,