"Юрий Владимирович Давыдов. Бестселлер" - читать интересную книгу автора

притаился в каждом.
Бурцев, усмехаясь, повторял: "А мне, ей-ей, не страшно". Его и Леонид
Андреев не пугал. Нисколько. Поскольку тот ему писал: "С великим интересом,
порою прямо-таки с восторгом, смотрю, как вы идете по этому зловещему
маскарадному залу, где все убийцы и мерзавцы наряжены святыми".
Андреев думал об Иуде. Бурцев - об иудах.
А г-н Неймайер задался вопросом: Иуда был, но был ли он иудой?

* * *

Случится посетить Неаполь, рекомендую отель "Британик".
Едва выходишь, как убеждаешься: вулкан дымится. Имеется в виду- и
умозрительно, и визуально - известнейший Везувий. Мне не забыть, как Франс,
который Анатолий, неосторожно воскурил вулкан. В рассказе "Понтий Пилат". А
ведь во времена Пилата, пусть и позднего, Везувий-то еще не раздразнили. У
Анатоля Франса промашка вышла. Не столь уж крупная, по-моему. И все же
следствие - утрата моего доверия. Рассказ-то сочинил он ради одной строки.
Дряхлого Понтия, бывшего римского прокуратора, спрашивают о распятом еврее
из Назарета, а бывший столп империи... Франс его не портретировал, а потому
и сообщаю, что этот Понтий был с челкой из висюлек, похожих на охотничьи
сосиски; глаза имел белесые, размером - яйца третьей категории; живая копия
тех римских бюрократов, изваяния которых видишь в музейном зале, коли
приходишь не затем, чтоб закусить бычком в томате... Пилата, повторяю,
спрашивают об Иисусе, каратель же, поморщив лоб, ответил, что он, хоть вы
его убейте, такого не припомнит. Причиной не маразм, добро бы так. И не то
чтобы Пилат вторично руки умывал, это бы куда ни шло. Автор дает понять, что
Распятый всего-навсего еврейский агитатор-пропагатор, а таковых всегда в
еврействе много, всех не упомнишь. Вот это он имел в виду, французский
Франс. Ан нет, не веришь автору. Какое может быть доверие, коли слевшил в
детали, про вулкан-то?!
Потом поправку внес: нет, не дымил Везувий, он "смеялся". И все, нас
уверяет Франс, остались им довольны. Поди-ка угадай, где пышку получишь, а
где синяк набьешь. Горький щегольнул: "Море смеялось" - досталось на орехи.
А между тем, оказавшись на корсо Витторио, вы увидали бы не только вулкан,
но и залив - смеется солнечная рябь. На горизонте - абрис, сизый абрис
острова. А там, конечно, Горький. Там и Андреев. Он размышляет об Иуде.

* * *

Какая пудра, голубая эта пыль. И тусклый запах захолустья - горящий с
треском хворост, навоз иссохлый да клок верблюжьей шерсти. Иуда был из
Иудеи. (А все другие ученики Христа из Галилеи, и в этом потаенный смысл.)
Родил Иуду некто Симон. То было в Кариоте-городке. Отсюда: Иуда из
Кариота, Иуда Искариотский. Как Житомирские или Бердичевские. Да и такие,
прошу прощенья, Вяземские или Шуйские.
Но Житомир и Бердичев, Шуя и Вязьма хоть и не всегда на карте
генеральной обозначены кружком, а все же как-то обозначены. А Кариот... Его,
гм-гм, нет в текстах Ветхого Завета, но есть в Евангелии от Иоанна. С меня
довольно. Скажите, вы встречали, например, Кандер? Однако Искандер
встречается на презентациях в Москве. У нас, на Каменноостровском, в