"Юрий Владимирович Давыдов. Сенявин " - читать интересную книгу автора

Не думаю, чтобы царь советовался с Ушаковым: Александр не ценил
человека, равного Суворову. Убедительнее, по-моему, звучит замечание о том,
что Ушаков вообще не раз повторял: "Я не люблю, не терплю Сенявина; но он
отличный офицер и во всех обстоятельствах может с честью быть моим
преемником в предводительствовании флотом".
Об ушаковской нелюбви к Дмитрию Николаевичу скажем после. Сейчас важно
другое: признание Ушаковым выдающихся достоинств того, кто был ему, мягко
выражаясь, мало симпатичен.
Экспедицию, порученную Сенявину, готовил Чичагов, фактический глава
морского ведомства. В частном письме в Лондон Чичагов предлагал: пусть
союзники-англичане контролируют западную часть Средиземного моря, а
русские - восточную; обоюдную выгоду такого разделения труда, замечал он,
"невозможно исчислить". Чичагов сообщал далее про флотскую жажду участвовать
в походе и разделял раздражение капитанов, остающихся в Кронштадте или в
Ревеле.
А начиналось это доверительное письмо так: "Вице-адмирал, который
командует ею (эскадрой. - Ю. Д.) заслужил репутацию хорошего моряка, кроме
того, он русский и из хорошей семьи, а это все, что необходимо, чтобы
получить подобное назначение".
Нет, не все необходимое указал Чичагов! О главном-то и умолчал. Суть
была в том, что Сенявин прекрасно знал район будущих боевых действий: для
него это был район минувших боевых подвигов. И противника он знал: ему уже
доводилось сражаться с французами.
Дмитрию Николаевичу едва минуло сорок. Вряд ли кто-либо другой в этом
возрасте получал "подобное назначение". Он, конечно, радовался и, конечно,
гордился. Но и грустил, покидая семью, покидая детей мал мала меньше. Кто
предскажет срок возвращения? Да и вернешься ли?.. Впрочем, гадать было
некогда. Забот хватало с избытком, снаряжая в путь линейные корабли и
фрегат.
Еще по дороге к месту базирования подстерегала опасность. Опасность,
которую сознавали не только моряки. Один старый дипломат, выражая общую
тревогу, писал: не подвергнутся ли сенявинские корабли "опасности быть
встреченными и взятыми соединенными флотами Франции и Испании", ибо
"невозможно, чтобы во Франции не проведали об этой отправке"... И верно,
лазутчики Наполеона не дремали; как раз в то лето, лето 1805 года, русские
власти перехватили шифрованную переписку некоего наполеоновского соглядатая.
Ах, эта легкость пера на гладкой бумаге: эскадра была готова сняться с
якоря... Но до чего же нелегко отлепиться душою от заветной черты, за
которой исчезнет родина, от черты, которую как-то и не примечаешь в
обыденности, да вдруг на росстани ощутишь - больно, пронзительно, знобко.
Это уж после песней забудешься, песней и помянешь. А теперь... И они молча
глядят на синеющий вдали лес, эти тысячи мужиков, тысячи "добрых матросов",
отслуживших более пяти лет, и "новики" из недавнего рекрутского набора, -
все эти марсовые, канониры, морские пехотинцы, все, кто отныне зовется
сенявинцами. И корабли тоже будто вздыхают, тяжело поводя бортами. А
вахтенные офицеры, расхаживая по шканцам, насвистывают сквозь зубы: так,
согласно старинному поверью, "приманивают ветер".
10 сентября 1805 года, в день воскресный, праздничный, эскадра
вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина ушла из Кронштадта.
Эскадра держала стройный походный порядок: никого не приходилось ждать,