"Юрий Владимирович Давыдов. Сенявин " - читать интересную книгу автора

никому не приходилось догонять. Говорят, нет ничего хуже, как ждать иль
догонять. А для парусных ходоков, покорных воле ветра, в особенности.
Описывая подвиги адмиралов, морские сражения или дальние плавания,
подчас забывают тех, кто, в них не участвуя, к ним причастен. Архангельские,
питерские, Кронштадтские мастеровые создали сенявинские корабли. Корабли
давно успокоились на корабельных кладбищах, но их имена остались. Мастеровые
давно упокоились на Охтинском иль Соломбальском кладбищах, но имена
"мастеров доброй пропорции", тех, кто всем вершил на верфях, тоже остались.
Сенявинские корабли были детищами Сарычева, Амосова, Курочкина. Василий
Сарычев, тогда уж человек опытный, в офицерском чине, управлял петербургским
Главным адмиралтейством. Иван Амосов, выходец из семьи поморов,
представитель династии создателей боевых судов, был произведен в корабельные
мастера 28-летним, чего еще ни с кем не случалось. Курочкин век свой
свековал под стук топоров и тоже занял почетное место в истории нашего
кораблестроения.
Вот этим-то людям, их помощникам и артельщикам с натруженными ладонями
и наметанным глазом, и должны были теперь низко кланяться Дмитрий
Николаевич, его офицеры, его матросы...
Эскадра миновала Балтику, миновала проливы и вышла в Северное море.
Северное море поздней осенней поры - картина мрачная, достойная "старого
джентльмена", как англичане величают дьявола. Но за полночь, пишет один из
сенявинских спутников, "вода издавала блеск, подобный золоту". Свечение волн
было великолепным; за каждым кораблем будто извивался "огненный змей".
Ветер дул ровно и сильно. Падали дожди, подкошенные ветром. Тучи летели
длинные, низкие, без разрывов. На рейде Даунса - между берегом Англии и
долгой мелью Гудвин-Сайде - качалась большая эскадра. "Весь в Даунсе
флот", - поется в английской песенке; "Весь в Даунсе флот", - говорят
английские моряки, подразумевая близость бури: дескать, барометр падает, и
самое лучшее - так это отстояться в Даунсе. Но, черт подери, как
распогодилось! И Сенявин проскочил белесые скалы Дувра. Ла-Маншем шли ночью,
под чистыми звездами.
9 октября 1805 года показался остров Уайт, потом - рейд Спитхед.
И - "пошел все на реи": убирай паруса! Вот он, Портсмут...
Как догадаться, что Портсмут окажется тюрьмой? Впрочем, не теперь, нет,
годы спустя. А сейчас спешит к "Ярославу" шлюпка: портсмутский старший
морской начальник шлет русскому адмиралу поздравления с благополучным
прибытием к берегам дружественной державы.

2

Севастьяныч жил в Петербурге, в домишке со светелкой. Он считался
провидцем, к нему хаживали многие. Любопытства ради заглянул однажды и
человек не то чтобы вельможный, но и не малого чина. Вот Севастьяныч его и
спрашивает:
- А что, Алексаша уехал?
Гость не понял, о ком речь. Старик усмехнулся:
- Ну, государь-то уехал?
Гость кивнул.
- Эхе-хе-хе, - покачал головой Севастьяныч. - А намедни на этом самом
месте стоял, где ты, а я умолял его не ездить и войны с проклятым французом