"Юрий Владимирович Давыдов. Белый всадник " - читать интересную книгу автора Рилло рывком приподнялся на постели.
- Не теряйте времени, - сказал он с тем энергичным напором в голосе, который заставил дона Анджело в сотый, если не в тысячный раз позавидовать несокрушимости падре Рилло, столь ценимого Ватиканом. - Не теряйте времени. Пошлите за Уливи. Скорее. Уливи примчался, его глазки блестели, бегали, седые волосы взмокли. - Вы видели их, Никола? - спросил Рилло. - Видел, падре. Видел. Ковалевскому не жить... его выворачивает наизнанку... рвота беспрерывно... - Погодите, - оборвал Рилло. - Этот молодой человек с ним? - С ним, падре, с ним. Все там, кроме натуралиста. Тот, говорят... - Вы ему не сказали... - Рилло не договорил, вспомнив, что Уливи не знает по-русски. - Сколько они думают пробыть в Хартуме? Торопятся? - Падре устало откинулся на подушки. Он почувствовал, что ослабел еще больше и погружается в забытье, как в теплую ванну. Барка, на которой экспедиция Ковалевского возвращалась с Тумата, пришла в Хартум ночью. Егор Петрович хотел нынче, хотя бы к вечеру, плыть дальше. Он спешил, ибо ему, как и говорил Никола Уливи, действительно было худо. Прежестокой лихорадкой и желудочной болезнью расплачивался он за свое путешествие. Хартум... А путь на родину еще так далек. И Левушки не было рядом. Свидятся ль когда-нибудь? Если выживет Егор Петрович, то свидятся в Петербурге. Но ведь и Левушка не из железа кованный. В низенькой каюте было сумеречно. Слышались всплески, шум дождя, - Терентьич, - позвал Егор Петрович. - Ты как? - Слава богу, - тихо отвечал Бородин из угла каюты. Ковалевский печально улыбнулся: "Помирать будет, не признается". Егор Петрович отлично знал: штейгера тоже скрутила лихорадка. И не помогал Терентьичу ром с табаком, совсем не помогал. - Нам бы, ваше высокородие, только бы до дому добраться. - Я загадал, Терентьич: если нынче уйдем из Хартума, будет хорошо. - На все воля божья, - вздохнул Бородин. Помолчал и сказал: - Дозвольте Илюшку кликнуть. - На что он тебе? - Спросить, скоро ль с погрузкой кончит? Илья Фомин нетерпеливо присматривал за работой матросов. Ему нужно было отлучиться, но он не решался оставить барку и вот бегал по палубе, покрикивал, пособлял, а сам все посматривал на берег. Нет, Илюшка Фомин не позабыл про свой сговор с тем высохшим попом. Не-ет, не позабыл. Отдаст он ему карту. Пусть берет. Ух и пофартило, вовек не снилось! И заживешь ты, Илюшка, в славном городе Златоусте, заживешь кум королю, сват министру. Илья услышал голос Терентьича и поспешил в каюту. На вопрос дяди Ивана отвечал, что с погрузкой вот-вот будет покончено, а после побежит он на торжище приобресть что-нибудь из съестного отдельно для его высокородия. - Возьми денег, - сонно сказал Ковалевский. - Аптекаря найди. Медикаменты... - Чего? - не понял Фомин. |
|
|