"Джанет Дейли. Гордые и свободные" - читать интересную книгу автора

из легенд чероки гласила, что черный цвет - это цвет запада, ибо там земля
заглатывает солнце. Уилл отвернулся от окна и подошел к роялю, тронул
клавишу и услышал тонкий звук, словно запел рожок.
Перед его мысленным взором вновь предстала эта новая учительница,
Элайза Холл: вот она сидит за роялем, пальцы быстро порхают по клавишам,
тело плавно раскачивается в такт, на лице - блаженство полного слияния с
музыкой, в волосах отражается сияющее пламя свечей. На короткое мгновение
Уилл перенесся в прошлое, времена тогда были не такие беспокойные. Вечер,
Массачусетс, дом Пейтона Флетчера и его семейства. Мать Пейтона играла на
рояле почти каждый вечер, аккомпанируя сыну, который обожал петь.
Как давно все это было. Как давно.
Уилл вздохнул и оглядел пустую комнату, потом направился к двери.
Сегодня вечером ему не хотелось оставаться наедине со своими мыслями. Из
холла донесся сдавленный кашель. Виктория, подумал Гордон, и сердце его
тревожно сжалось. Подойдя к приемной, он увидел там жену - теперь это была
лишь тень той женщины, на которой он женился восемнадцать лет назад.
Она улыбнулась, но и в улыбке осталась лишь малая доля былой теплоты.
- Твой ужин в столовой.
- Чудесные слова для слуха голодного мужчины, - сказал он и последовал
за женой в столовую.
На дальнем конце стола стоял серебряный подсвечник с тремя свечами.
Уилл прошел и сел на свое обычное место во главе стола. В комнату вошла
Темпл, держа в руках графин.
- Не желаешь ли к ужину холодного сидра, папа? - спросила она.
- С удовольствием.
Уилл расстелил у себя на коленях большой носовой платок, а Темпл тем
временем наполнила сидром его бокал и поставила графин на маленький столик.
- У тебя есть все, что нужно? - поднялась со стула Виктория.
Уилл взглянул на лежащие перед ним холодную свинину и кукурузные
лепешки. Сияние свечей отбрасывало на лицо жены мягкий свет, в таком
освещении она немного напоминала себя молодую.
- Посиди со мной.
Виктория покачала головой.
- Мне надо идти к маленькому Джону. Он весь вечер хныкал.
Уиллу вдруг захотелось напомнить, что он тоже имеет право на ее
внимание, ведь он - ее муж. Ему так хотелось рассказать ей о собрании в
Национальном Совете, о событиях в разных частях земли чероки, о последних
бесчинствах джорджийских гвардейцев, о злодеяниях "клубов наездников". Но он
знал, что жене все это безразлично. Поэтому Уилл сдержался.
- Тогда, конечно, иди к Джону.
Подчеркнуто спокойно он взял бокал с сидром и поднес его ко рту.
- Неужели ты не хочешь узнать о том, чем закончилось заседание в
Национальном Совете, мама? - возмутилась за отца Темпл, когда Виктория
направилась к выходу.
- К какому бы решению они ни пришли, я уверена - оно на благо нашего
народа.
За уверенным тоном скрывалось полнейшее безразличие.
Темпл решительно села в кресло.
- Расскажи мне о собрании, папа. Мне так интересно, - попросила Темпл.
Внутри себя она кипела от негодования и злости на мать.