"Маркиз де Сад. Философия в будуаре." - читать интересную книгу автора

Нет сомнения, с самого своего рождения этот недостойный культ был бы
безвозвратно повержен, когда бы против него были употреблены лишь средства
заслуженного презрения; однако, его решились преследовать; он укрепился;
его рост стал неизбежен. Даже сегодня достаточно попытаться высмеять его,
и он рухнет. Ловкий Вольтер никогда иным оружием и не пользовался, а из
всех писателей он может похвастаться наибольшим числом приобретенных
сторонников. Одним словом, Евгения, такова история Бога и религии; поймите
же, чего заслуживают эти басни, и определитесь на этот счет.
Е. - Мне не трудно сделать выбор; я презираю все эти мерзские
измышления, и даже самого этого Бога, к которому до сих пор меня тянула
слабость или неведение, и который теперь для меня - лишь предмет
отвращения.
С.А. - Поклянись, что более о нем не думаешь, и никогда к нему не
обратишься и не воззовешь ни разу в жизни, и не изменишь своего решения
никогда.
Е. (бросаясь на грудь мадам де Сент-Анж) - Ах! Я клянусь в этом в
твоих объятиях! Мне не трудно понять, что все, что ты требуешь - для моего
же блага, что ты не хочешь, чтобы подобные бредни когда-либо смутили мой
покой!
С.А. - Разве могут у меня быть иные причины?
Е. - Однако, Далмансе, мне кажется, к рассуждениям о религии нас
привел анализ добродетелей? Вернемся же к ним. Разве в этой религии, какой
бы смехотворной она ни была, не существует некоторых предписанных ею
добродетелей, чей культ мог бы способствовать нашему счастью?
Д. - Ну что ж! Расмотрим. Уж не непорочность ли это, Евгения,
добродетель, которую повергают в прах ваши глаза, хотя все остальное в вас
- истиный образец? Станете ли вы чтить обязанность сражаться со всеми
движениями природы? Пожертвуете ли вы всеми ими пустой и смехотворной
чести никогда не проявить слабости? Будьте честны и ответьте, милый друг:
надеетесь ли вы обрести в этой абсурдной и опасной чистоте души все
наслаждения ей противного порока?
Е. - Нет, клянусь честью, она мне не нужна; я не чувствую ни малейшей
склонности быть непорочной, но напротив, сильную предрасположенность к
пороку; однако, Далмансе, милосердие, благотворительность - не могут ли
они составить счастье некоторых чувствительных душ?
Д. - Прочь добродетели, вызывающие лишь неблагодарность, Евгения! Не
заблуждайся, милый друг: благотворительность - скорее порок гордыни, чем
истинная добродетель души; ближним всегда помогают из кичливости, но не из
одного стремления к добрым делам; и если поданная милостыня не
разрекламирована со всею помпой, это представляется величайшею обдой. А
также, не воображайте, Евгения, что такие действия оказывают лишь чаемое
благотворное влияние: я считаю, что это величайшее мошенничество; он
приучает бедняка к помощи, отнимая у него волю; он перестает трудиться,
надеясь на ваше милосердие, а когда оно исчезает, становится вором или
убийцей. Со всех сторон я вижу поиски средств устранения нищенства, и в
тоже время, все вокруг только и делают, чтобы его умножить. Вы хотите,
чтоб в комнате не было мух? Так уберите же оттуда сахар, их привлекающий!
Вы хотите, чтобы во Франции не было бедных? Не подавайте милостыни, а
главное - закройте свои богадельни. И тогда человек, рожденный в нищите,
лишившись опасных источников сущестовования, соборет все свое мужество,