"Маркиз де Сад. Сто двадцать дней содома " - читать интересную книгу автора

ни более спокойной душой, чем моя сестра, я с полной верой разделила брань,
которой она награждала нашу мать; поблагодарив сестру за то знакомство,
которое она предложила мне, я пообещала ей пойти вместе к этой женщине и,
как только она примет меня к себе, прекратить быть ей в тягость. "Если мать
действительно счастлива, тем лучше для нее, - сказала я, - в этом случае мы
можем быть счастливы, не испытывая необходимости разделять ее участь. А если
это - ловушка, которую нам подстроили, необходимо ее избежать". Тут сестра
поцеловала меня. "Пойдем, - молвила она, - теперь я вижу, ты хорошая
девочка. Будь уверена, мы разбогатеем. Я красива, ты - тоже, мы заработаем
столько, сколько захотим, милая моя. Но не надо ни к кому привязываться,
помни об этом. Сегодня - один, завтра - другой, надо быть проституткой, дитя
мое, проституткой душой и сердцем. Что касается меня, - продолжила она, - то
я, как ты видишь, настолько стали ей, что нет ни исповеди, ни священника, ни
совета, ни увещания, которые могли бы вытащить меня из этого порока. Черт
подери! Я пошла бы показывать задницу, позабыв о всякой благопристойности, с
таким же спокойствием, как выпить стакан вина. Подражай мне, Франсом, мы
заработаем на мужчинах; профессия эта немного трудна поначалу, но к этому
привыкаешь. Сколько мужчин, столько и вкусов; тебе следует быть готовой к
этому. Один хочет одно, другой - другое, но это не важно; мы для того, чтобы
слушаться, подчиняться: неприятности пройдут, а деньги останутся".
Признаюсь, я была смущена, слушая столь разнузданные слова от юной девушки,
которая всегда казалась мне такой пристойной. Но мое сердце отвечало этому
духу; я поведала ей, что была не только расположена действовать, как она, но
даже еще хуже, если потребуется. Довольная мной, она снова поцеловала меня;
начинало холодать, мы послали купить пулярку и доброго вина, поужинали и
заснули вместе, решив утром пойти к госпоже Герэн и попросить ее принять нас
в число своих воспитанниц. За ужином моя сестра рассказывала мне обо всем,
чего я еще не знала о разврате. Она предстала предо мной совсем голая, и я
смогла убедиться, что это было одно из самых прекрасных созданий, какие
только встречались тогда в Париже. Самая прекрасная кожа, приятной
округлости формы и, вместе с тем, гибкий, интересный стан, великолепные
голубые глаза и все остальное - под стать этому! Я также узнала от нее, с
какого времени госпожа Герэн пользовалась ее услугами, и с каким
удовольствием она представляла ее своим клиентам, которым сестра никогда не
надоедала и которые желали ее снова и снова. Едва оказавшись в постели, мы
решили, что очень некстати забыли дать ответ Монаху-сторожу, который может
возбудиться нашим пренебрежением; надо, по крайней мере, быть осторожнее,
пока мы остаемся в этом квартале. Но как исправить эту забывчивость? Было
больше одиннадцати часов, и мы решили пустить все на самотек. Судя по всему,
это приключение запало глубоко в сердце сторожу, было довольно легко
предположить, что он старался скорее для себя, чем для так называемого
счастья, о котором нам говорил; едва пробило полночь, как кто-то тихонько
постучал к нам в дверь. Это был монах-сторож собственной персоной. Он ждал
нас, как говорил, вот уже два часа; мы, по крайней мере, могли бы дать ему
ответ. Присев подле нашей кровати, он сказал нам что наша мать окончательно
решила провести остаток своих дне, в маленькой тайной квартирке, которая
находилась у них в монастыре; здесь ей подавали лучшие блюда в мире,
приправленные обществом самых уважаемых лиц дома, которые приходили
проводить половину дня с ней и еще одной молодой женщиной компаньонкой
матери; он собирался пригласить нас примкнуть к ним; поскольку мы были