"Маркиз де Сад. Занимательные истории, новеллы и фаблио" - читать интересную книгу автора

между моими братьями и упомянутой старухой; мои ноги были связаны, а руки
стянуты платком. До сих пор я не могла даже плакать; теперь слезы потоком
хлынули из моих глаз, и я провела целый час в состоянии, способном, при всей
моей виновности, разжалобить кого угодно, но только не двух палачей, от
которых я зависела. По дороге они не заговаривали со мной, и я, погрузившись
в свою скорбь, не нарушала их молчания. Наконец на следующий день в
одиннадцать утра мы прибыли в замок, расположенный в глубине леса, между
Куси и Нуайоном, и принадлежащий моему старшему брату. Карета въехала во
двор; мне приказали в ней оставаться до тех пор, пока лошади и слуги не
будут удалены. Затем старший брат подошел к экипажу. "Следуйте за мной", -
грубо бросил он, развязав меня... Я подчинилась с содроганием... Господи,
каков был мой ужас, когда я увидела страшное место, призванное служить мне
пристанищем! С низким потолком, мрачная, сырая и темная комната, обнесенная
со всех сторон решетками. Свет в нее проникал из одного лишь окошка,
выходящего на широкий ров, наполненный водой.
"Вот ваше жилище, мадемуазель, - сказали мне братья, - девица,
опозорившая свою семью, недостойна лучшего... Ваша пища будет
соответствовать остальному режиму. Вот что вам будут подавать, - продолжают
они, показывая кусок такого хлеба, что дают на корм скоту, - и, поскольку мы
не хотим затягивать ваши страдания надолго, желая при этом лишить вас всякой
возможности выйти отсюда, эти две женщины, - говорят они, указывая на
старуху и другую, ей подобную, - будут делать вам кровопускание из обеих рук
столько раз в неделю, сколько вы ходили к Берсей встречаться с господином де
***. Мало-помалу - мы на это надеемся - такой режим сведет вас в могилу, и
мы сможем обрести покой, лишь узнав, что наше семейство избавилось от такого
чудовища, как вы".
С этими словами безжалостные братья велят женщинам схватить меня, - о
мерзавцы, простите за это выражение, сударь! - приказывают им пустить мне
кровь из обеих рук и продолжают эту страшную процедуру, пока не убеждаются,
что я лишилась чувств... Придя в себя, я стала свидетелем того, как они
радуются своей жестокости. Словно желая нанести мне все удары сразу и словно
упиваясь тем, что рвут на части мое сердце, в те минуты, когда проливалась
моя кровь, старший вытащил из кармана письмо и, поднеся его к моим глазам,
предложил мне: "Читайте, мадемуазель, читайте и тогда узнаете того, кому вы
обязаны своими бедами..."
Я, дрожа, с трудом едва различаю эти роковые знаки: о великий Боже...
это писал мой возлюбленный, это он предал меня! Вот что содержало это
страшное письмо; слова его кровавыми ранами запечатлены в моем сердце:
"Я совершил безумство, полюбив Вашу сестру, милостивый государь, и
опрометчивый шаг, обесчестив ее. Я желал все исправить. Снедаемый
раскаянием, я собирался упасть к ногам Вашего отца, признать себя виновным и
попросить руки его дочери. Я был уверен в согласии моего отца и был готов
отдать себя в Ваше распоряжение. В миг, когда я принимал эти решения, своими
глазами, собственными глазами я увидел, что имею дело с женщиной легкого
поведения, которая, прикрываясь свиданиями, на которые она являлась якобы с
честными и чистыми намерениями, осмеливалась в то же время утолять
отвратительные желания грязного распутника. Так что, милостивый государь, не
ждите от меня никакого удовлетворения: я Вам больше ничего не должен, ничего
не могу предложить Вам, кроме отказа от обязательств, а ей - кроме
неизменной ненависти и глубокого презрения. Посылаю Вам адрес дома, куда