"Борис Дедюхин. Слава на двоих " - читать интересную книгу автора

В этой школе, как и во всякой начальной, было четыре класса, но только
лошади проходят их всего за полгода. В первом надо применяться к ходьбе под
седлом - абы как, лишь бы терпеть на себе всадника. Во втором ты обязан
научиться по первому требованию менять аллюр - способ передвижения: то шагом
идти, то рысью, то кентером - легким галопом значит, то карьером - это
скакать во весь опор. Третий класс, который надо закончить зимой, посвящен
тому, чтобы "одеться в мускулы", а в четвертом, за март-апрель, "раскрыть
дыхание". Все уроки, в конце концов, сводятся к одному: учиться бегать
насколько можно быстро.
Кажется, такой пустяк, что прямо смех!.. Не говоря уж, например, о
цирковых лошадях, ведь даже обознику, заурядному ломовику надо постигнуть
несравненно более премудрые вещи! В самом деле.
Обыкновенная лошадь должна уметь ходить и под седлом, и в упряжке, и с
сохой, и по кругу - воду качать. Она обязана смирно вести себя, когдана нее
кто-нибудь взгромоздится и погонит вскачь, беспрекословно выполнять любое,
хоть бы и неразумное приказание ездока, даже если этим ездоком будет
столетний дед или какая-нибудь девчонка от горшка два вершка. Ну конечно,
надо свыкнуться с тем, что на шее у тебя не галстук для красы, а бременящий
и до ссадин холку натирающий хомут, на спине седелка, над головой дуга, под
брюхом подпруга. Пока на тебя всю эту сбрую навьючивают, надо не только не
брыкаться, но и помогать седлающему - то назад податься, то через вожжу
ногой переступить, то вперед пойти, но не шибко, всего на полшага, чтобы
там, сзади, тебя покрепче заарканили. Когда запрягут и взнуздают, надо
тащить воз, да не шагом, вразвалку, а как повелят. Ну уж и разговора не
может быть о том, чтобы кусаться, лягаться или взять да и поваляться себе на
приглянувшейся лужайке. Больше того: надо молчать даже тогда, когда пить или
есть захочется, виду не подавать, что устал, - это все хозяин твой лучше
тебя знает, только его волей имеет право жить лошадь, своей у нее нет.
А вот здесь как раз и ключ к загадке: у рабочей лошади воля сломлена
раз и навсегда, а лошадь спортивная - рысак или скакун, безразлично, -
обязана волю иметь, но добровольно соединять ее с волей жокея или наездника.
Стало быть, наука, которую изучал Анилин в начальной школе, заключалась
в том, чтобы без насилия и принуждения, полностью сохранив самостоятельность
характера, исполнять тем не менее все, что повелит жокей. И вот, кстати,
почему в глазах кровной лошади можно видеть одновременно огонь и кротость,
гордыню и добродушие.
Анилин, как уже известно, поступил в школу, имея о ней превратное,
искаженное Филиппом представление, и учиться он сперва был решительно не
намерен.
Началось с того, что он не захотел, чтобы его благородную голову
обременяли уздечкой. К недоуздку он привык, когда был глупым, еще под
матерью. К тому же недоуздок что - игрушка, само слово говорит: это не
настоящая, неполная узда, уздечка без удил, называют ее еще оборатью и
оголовьем. Одно дело идти в узде с одним подщечным поводом, совсем другое,
когда между зубами на язык положат железный мундштук и пристегнут его
ремнями так, что уж не выплюнуть, не изжевать - только маетно лютовать, от
страданий и бессильной злобы норовя весь мир разнести в щепки, что он и
пытался проделать, отбрасывая от себя конюхов и круша копытами левадную
городьбу.
Его, конечно, можно понять: чего хорошего, когда тебе засунут в рот