"Ирина Дедюхова. О человеках-анфибиях" - читать интересную книгу автора

намекнули даже, что за весь банкет уже уплачено. Лена и подумала, что грех
добру-то пропадать. Ну, и скушала эту таблетку.
Стало ей сразу так хорошо с нервами, так замечательно! Почувствовала
она, что нервы ее налились какой-то нечеловеческой, можно сказать, стальной
мощью. Прилив сил ощутила и энергии! Поняла она тогда, что сын этот, или кто
он ей там, в хороших руках, беспокоиться о нем теперь не надо. Словом,
вообще ни о чем теперь можно не думать. Голова у нее прояснилась настолько,
что она у Пластюковой еще пару таблеток на всякий случай подшакалила.
Тут и спецмашина в обратный путь подоспела. Села в нее Лена и в
хорошем, приподнятом настроении поехала домой. До половины дороги она еще
помнила, что забыла сделать чо-то... ну, там где была. А потом такая ясность
в голове наступила, такая сознательность! Выкинула Лена волевым усилием все
лишнее из головы и сосредоточилась исключительно на текущем моменте.


* * *

А момент в жизни дусикова семейства наступил следующий. Фенька устала
ждать своего счастья. Вернее, она решила, что именно этот момент для ее
личного счастья самый подходящий. На свой манер, подлая, рассудила.
Когда Макаровна из больницы позвонила, чтобы зять ее после выписки на
"Волге" встретил, Фенька сказала ей, что Елена Матвеевна уехала в
неизвестные края счастья пытать, а бывший зять ее, Валентин Борисович,
попросил ей конфиденциальную просьбу передать - катиться назад, к истокам.
Макаровна попыталась на работу зятю дозвониться, но там все вдруг
перестраиваться и ускоряться затеяли. Послали бабульку, короче.
И пошла Макаровна до дому пешим образом. По пути ей две демонстрации
встретились. Она еще удивилась, что демонстрации стали не по расписанию
проходить. Хотела по привычке примкнуть к колонне, но ей какие-то девки с
розовыми бантиками на кожаных курточках и бритыми затылками чуть по шее не
накостыляли и выгнали. Накричали, что она только дискредитирует их движение
за равенство и свободу однополой любви.
Совсем потерялась старушка. Даже к другой демонстрации из солидарности
встать побоялась. Как до гастронома возле дома дошла - сама не помнила. А
там она никак не могла обойти очередь за водкой. Везде для этой очереди
клеток железных прямо на тротуаре понаставили, народ о прутья решеток
давится, визжит. Макаровне все пуговицы от приличного еще Ленкиного
полушубка вместе с карманами оборвали. Прямо в лицо орали и талоны продать
требовали. Немедленно. На минуту Макаровне показалось, что это она опять под
капельницей задремала и кошмар увидела. "У, блядь," - думает. Но тут ее так
по левой скуле саданули, что она враз поняла, что все вокруг - самое
настоящее. Явилась она на вахту - лохудра-лохудрой, а там ей сторожа
объясняют, что больше она в списках проживающих не значится, так что может
больше на счет квартплаты не беспокоиться.
Елизавета Макаровна поняла, что это Господь ее карает за все
прегрешения. Выбрал времечко, так сказать. Давно, если честно, она этого
дожидалась. Давно. Еще когда от колхоза на районную конференцию передовых
доярок съездила. Там у нее мужчина был в Доме колхозника. Женатый. Дважды. И
еще Мишку-зоотехника вспомнила... И председателя ихнего колхоза в 52 году. В
областном санатории-профилактории "Красный Октябрь". Не говоря уж о курсах