"Ирина Дедюхова. О человеках-анфибиях" - читать интересную книгу автора

все-таки в уважении к приличным людям держать. Сам видишь, каждый день
какие-нибудь непонятки случаются. А нам сегодня еще две зоны оффшорные до
вечера открывать, выручку дневную и партийные взносы за полгода туда
перекидывать. Дел-то - непроворот! Стой рядышком молча, я сейчас перед
народом над тобой выкомыривать для вида стану.
Что-то еще стал кричать Мамай Ишимбаевич дусику глумливое и нарочито
оскорбительное, но тому уже было не тонкой чувствительности при радостно
гогочущих народных массах. Вспомнил он вдруг этот тихий шепоток в коридорах
своего учреждения: "Мамай прошел! К Самому прошел, без доклада!", и стал до
него доходить весь партийный расклад, в котором повезло ему лишь по чистой
случайности. Можно сказать, как фраеру повезло. Понял он, что ничего не
меняется в жизни за просто так, а все по-прежнему меняется по руководящей
воле партийного руководства. Главное, как и прежде, не терять головы, шибко
разными демократизациями не увлекаться, а нос держать по ветру. Да и давно
такое надо было учудить, если честно. Сколько же это можно с разной
шантрапой в равенство заигрывать? Какие они все ему в жопу "товарищи"?..
От больших, судьбоносных для всей страны мыслей дусика неожиданно
отвлекли короткие и болезненные тычки в грудь и визги Мамая Ишимбаевича
прямо в ухо: "Ты, - кричит, - сына своего сюда мне пришли, Сокольничка!
Научу я его, как со своим народом бороться рыночными методами!"
Сколько ему Валентин Борисович не подмигивал, не шептал громким
свистящим шепотом про бета-гамму, разошедшийся под истерический хохот толпы
Мамай и слушать ничего не желал. Тут уж дусика принялись выпихивать в грудь
от Мамая к прилавку с периодикой потерявшие терпение секьюрити. И хотя
пихались они осторожно, приговаривая втихомолку: "В четверг, сразу после
закрытия рынка, возле амбара! Пошел-пошел, товарищ боевой!" Но дусик все
оборачивался к Мамаю, чтобы еще раз мигнуть ему на счет Женечки. Такой уж
был папаша сознательный! Однако, оглянувшись еще раз, дусик, наконец, понял
всю сложность своего положения. Из зеркальных тонированных витрин
центрального павильона за спиной Мамая на него подслеповато таращилась
Вилена Рэмовна...
Тут же к дусику баба подошла какая-то, потребовала в накладной за
периодику расписаться. Пересчитала с ним все газетки с телепрограммами и
горскопами, проверила целлофан на порнонушных журнальчиках... С отдельной
гордостью за профессию помогла красиво расставить книжки восходящей
литературной звезды ихней области. Отошла в сторонку, полюбовалась стендом,
вздохнула с обожанием и любовью, да и подалась другие точки затоваривать.
Как только она скрылась за рядами прилавков, дусик и сам решил
полюбопытствовать, что за полиграфическую продукцию ему предстоит народу
впаривать. Оглянулся, значит, да чуть окончательно с дуба не рухнул! Это,
братцы, что-то! Представляете, стоите вы в киоске, где вам еще до четверга
стоять и сам четверг продержаться, а позади ровной шеренгой выстроилось
пятнадцать романов повышенного спроса! И с каждой обложки скалится ваша
супруга на фоне молодых людей в темных очках возле иномарок, развязных
красоток в одних ажурных чулках и разнообразного стрелкового оружия. Не то,
чтобы похожа слегка, а прямо своей рожей широко улыбается, спутать
невозможно, хотя и подписана не Елена Матвеевна такая-то, а как-то
шиворот-навыворт: "Матвея Еленова". Дусик, бля, чуть о прилавок кумполом не
приложился. Потом увидел, что никто вокруг такую знаменитую авторшу с ним,
вроде, напрямую не ассоциирует, а еще опосля вспомнил про сегодня вечером,