"Ион Деген. Портреты учителей " - читать интересную книгу автора

Профессора Зотина я всегда видел только на расстоянии - на лекциях и на
партийных собраниях. И вдруг глупый случай столкнул меня с ним лицом к лицу.
Накануне экзамена по биологии ассистентка проводила консультационное
занятие. Студенты задавали вопросы, и она объясняла, что по этому поводу
следует ответить на экзамене. И тут черт дернул меня спросить, как
согласовать дарвиновскую теорию с марксистским учением. То, что написано по
этому поводу
в учебнике, ни в какие ворота не лезет. Ассистентка покраснела и
пробормотала что-то мало вразумительное. Тут возжа попала мне под хвост, и я
сказал, что, если быть последовательным, дарвинизм следует связать не с
марксизмом, а с теорией Мальтуса и, если эту теорию перенести на
человеческое общество, то мы прийдем к выживанию сильнейшего, к учению Ницше
и дальше - к фашизму. А я фашизмом сыт вот так.
В тот же день меня вызвали на партийное бюро.
Секретарь партийной организации начал с крика. А я очень не люблю,
когда на меня кричат, и связь дарвинизма с мальтузианством изложил не совсем
в повествовательной манере.
Не знаю, замечал ли меня раньше профессор Зотин, но сейчас он
разглядывал меня с интересом.
Секретарь партбюро прервал мою лекцию. Только учитывая боевые заслуги и
то, что излишняя горячность связана с инвалидностью и наличием в мозгу
инородного тела, сказал он, ограничимся требованием в присутствии всей
группы объяснить ассистентке, что заданный ей вопрос и последовавшая
дискуссия были следствием недомыслия и недостаточного знания материала. Я
уперся и попросил показать мне, в чем именно я ошибаюсь. Секретарь взорвался
и предложил исключить меня из партии.
- Одну минуту, - впервые заговорил директор и едва заметно кивнул
профессору Зотину. Даже не кивнул, а как-то неописуемо повернул голову и
посмотрел на него.
- Деген, пожалуйста, подождите в приемной.
Члены партбюро взглянули на Ловлю с недоумением. Я вышел в приемную и
почти тотчас же следом за мной вышел профессор Зотин.
- Садитесь, отрок, - сказал он, указав на стул. - Я сейчас скажу вам
нечто такое, что не решился бы сказать даже некоторым проверенным друзьям.
Вы, конечно, дурень, но из тех, на которых можно положиться. Так вот. Когда
в 1937 году я выступил на Харьковском медицинском обществе в защиту Ловли, я
понимал, что могу последовать за ним. Но в такой ситуации ни один порядочный
человек не имел права поступиться своей порядочностью. А вы? Какого черта вы
уперлись сейчас? Я биолог. Биология - моя жизнь. Вы думаете, что вы один
такой разумный? А ведь я молчу. И другие молчат, чтобы не погибнуть
бессмысленно, защищая свои маленькие принципы. Галилей, между прочим,
отказался от более принципиальных положений, чтобы не пойти на костер. Если
бы только дарвинизмом ограничивалось то, что сейчас творится у нас.
Выживите, дурень вы этакий. Вот что для вас сейчас самое главное. И не
только для вас...- Он задумался и продолжил другим тоном: - Короче, некогда
мне с вами болтать. Посидите, пока вас вызовут. Войдете - повинуйтесь и
кайтесь. Будут вам в глаза писать, благодарите партию и правительство за
обильные дожди, которые обеспечат рекордные урожаи. Я с вами ни о чем не
говорил и вы меня не слышали. Покаяние - ваша добрая воля.
Михаил Михайлович вошел в кабинет. Через несколько минут и меня