"Ион Деген. Портреты учителей " - читать интересную книгу автора

трех студентов.
Часто я приходил на ночные дежурства в клинику факультетской хирургии.
Я был счастлив, если во время срочной операции меня допускали к столу
ассистировать.
В наиболее сложных случаях в клинику вызывали профессора Цитрицкого.
Иногда его помощь ограничивалась только постановкой диагноза и
указанием, что делать. Иногда он становился к oперационному столу.
В таких случаях профессор неизменно брал меня в ассистенты.
Я ощущал себя на седьмом небе, когда, после подготовки операционного
поля, Евгений Ричардович вдруг обращался ко мне:
- Ну-ка, будущий ортопед, сделай-ка разрез не в ортопедической области.
Пинцетом профессор показывал величину и форму разреза.
С ассистентами Евгений Ричардович был крутоват. Меня он не ругал ни
разу. Даже когда я ненароком повредил кишку расширителем раны, он почти
спокойно объяснил мне, как следует ассистировать.
После операции я спросил его, почему он ругает своих врачей за
значительно меньшую провинность, а мне даже эта сошла с рук?
- Ты пока ниже критики. На тебя еще рано кричать. Учись. Тумаков ты еще
нахватаешь.
После ночных операций в клинике факультетской хирургии врачи иногда
выпивали остатки спирта. Некоторые разводили спирт водой. Некоторые пили
неразведенный. Я принимал участие в этих обрядах наряду с врачами. Бывало,
что во время выпивок в ординаторской находился профессор. Но ни разу в моем
присутствии он не выпивал. А между тем, поговаривали, что Евгений Ричардович
пьет изрядно.
У него было тонкое нервное лицо, изуродованное грубым рубцом. Говорили,
что у профессора Цитрицкого была саркома скуловой кости, что он сам дважды
оперировал себя перед зеркалом, что именно после этого он стал выпивать. Не
знаю.
После ночных операций он иногда беседовал со мной о музыке, живописи,
литературе. Искусство занимало его всерьез. Он постоянно подчеркивал, что
нет ни одной специальности, в которой уровень интеллигентности был бы так
важен, как в профессии врача.
- Кто еще, братец, имеет дело с таким деликатным инструментом, как
душа? Задумайся над этим, материалист.
Профессор Цитрицкий был очень дружен со своим доцентом. Владимир
Васильевич Попов, так мне казалось, не мог быть достойным собеседником
Евгения Ричардовича. Злые языки поговаривали, что они не собеседники, а
собутыльники.
Как и многие мои однокурсники, я относился к доценту Попову без особой
симпатии. Неряшливо одетый, со свисающими неаккуратными усами, всегда
мрачный, он, к тому же, был хирургом, мягко выражаясь, не выдающимся. Не
блистал он и в постановке диагнозов.
Но однажды его акции подскочили невероятно высоко.
Это произошло, кажется, в начале февраля 1950 года. Профессора
Цитрицкого внезапно арестовали. Будь он евреем, можно было бы понять причину
ареста. Но так...
Ничего достоверного мы не знали, поэтому питались слухами. Говорили,
что незадолго до ареста за профессором Цитрицким ночью приехали бандиты и
силой заставили его поехать к раненому бандеровцу.