"Ион Деген. Статьи и рассказы" - читать интересную книгу автора

деятельность оставалась не замеченной, даже, кажется, не вызывала
подозрений. Может быть все обошлось бы и дальше. Но законопослушный
односельчанин донес на него немцам. К счастью, другой односельчанин, бывший
пациент, успел примчаться и предупредить Алексея, что его идут арестовывать.
Гурин сбежал и стал пробираться на восток, надеясь добраться до фронта.
Сейчас уже опубликовано достаточное количество рассказов о том, как
люди пробирались на восток. Но в январе 1948 года на эту тему еще не
говорили. К счастью для Леши, я очень четко представил себе описываемую им
картину. У меня был свой опыт выхода из окружения.
Добраться до фронта Гурину не удалось. Но ему повезло. Он начал
работать фельдшером в большом селе Сумской области. Вскоре он узнал, что
невдалеке располагаются партизаны. С огромным трудом он связался с ними.
Алексей объяснил, что может быть не только фельдшером. Он владеет оружием и
постарается быть бойцом не хуже других. Его поблагодарили и велели
оставаться на месте. Медиками отряд обеспечен. Бойцов хватает. А вот его
помощь может оказаться бесценной, если он будет снабжать отряд лекарствами.
Это было вовсе непросто. Он старался осуществлять все с максимальной
осторожностью. Но снова его выдали свои же украинцы. Немцы арестовали
Гурина.
Здесь Алеша прервал рассказ и долго вертел по столу граненый стакан.
- Знаешь, выяснилось, что я умею терпеть боль. Но это выяснилось позже.
А тогда я очень хотел умереть.
Череда тюрем и лагерей. Через некоторое время Гурин попал в Бухенвальд.
Я уже кое-что слышал о концентрационных лагерях, о лагерях уничтожения. Я
видел Девятый форт в Каунасе в тот день, когда мы ворвались туда. Леша почти
не говорил о Бухенвальде. Упомянул только, что он возглавил там
сопротивление.
Спустя пятнадцать лет я узнал, что в книгах, изданных в Австрии,
Бельгии, Западной Германии, Италии, Нидерландах и Франции бывшие узники
Бухенвальда с единодушным восхищением описывали героизм, ум и удивительные
командирские качества Алексея Гурина. В Советском Союзе таких книг не было.
А в забегаловке Алеша не обмолвился об этом.
- Понимаешь, - сказал он, - то, что ко мне приклеили прозвище
"Трофейная команда", это пустячок в сравнении с пятью мучительными годами
моей жизни. Год после войны я должен был доказывать, что я не верблюд. Но
мне просто необходимо было высказать кому-нибудь, кто я есть.
Самостоятельно. Не на допросе. Выбрал тебя с твоими ранениями и иконостасом.
Ты коммунист. Но мне почему-то кажется, что ты меня не заложишь. Разумеется,
никто не должен знать о нашей беседе. Эх, жаль, что мы не можем глотнуть еще
немного.
На следующий день в большой аудитории теоретического корпуса во время
перерыва между двумя часами лекции, чтобы хоть немного согреться, мы играли
в "жука". Один стоит, заложив руку за шею, вторую - за спину. Кто-то из
ватаги стоящих сзади что есть силы бьет тебя по руке. Ты должен устоять и
отгадать, кто из бесстрастно глядящих жлобов, выставивших вперед кулаки с
оттопыренным вверх большим пальцем, ударил тебя. Если отгадаешь, ударивший
заменяет тебя, избиваемого.
В этот день Леша не участвовал в игре. Он сидел в первом ряду и писал,
не снимая перчаток. Один из студентов произнес:
- Что-то "Трофейная команда" сегодня откололась.