"Ион Деген. Статьи и рассказы" - читать интересную книгу автора

- Как насчет третьего дня, скажем, в шесть часов вечера?
- Отлично. Спасибо огромное. И еще одна просьба, если вы настолько
любезны. На свадьбе вместе со мной будут все десять ваших мальчиков. Я
понимаю, что это не вполне соответствует нашей традиции, но не сможете ли вы
как-нибудь в любой момент, какой вы посчитаете удобным, вставить ту самую
фразу, произнесенную вами, когда вы стояли на табуретке? Эх, если бы сейчас
вы смогли произнести ее так, как вы произнесли ее в том холодном каменном
дортуаре...
Долгое молчание заполнило кабинет раввина. Казалось, фолианты с
позолоченными корешками и старые потрепанные книги на стеллажах от пола до
потолка вдоль стен чутко прислушиваются к мыслям своего хозяина.
...Длинная дорога из Тулузы в аббатство, затерянное в складках
Пиренеев, дорога вдоль левого берега Гарроны через Мюре, такая знакомая
дорога, такой знакомый город, разбудивший в нем бесчисленные воспоминания,
большей частью печальные, связанные с его сиротством, Черный
"Опель-капитан", все еще эсэсовски-немецкий, пахнущий войной и оккупацией,
хотя его владелец, высокопоставленный чиновник французского министерства
внутренних дел, из шкуры лез, чтобы убедить рава Лоэ в том, что без его,
чиновника, участия не была бы достигнута победа над проклятыми бошами...
Интеллигентный пожилой аббат в огромном холодном кабинете. Аббат, чья
глубокая вера должна была избавить его от присущих человеку чувств.
Произнести ту самую фразу... Конечно, на свадьбе ее не произносят.
Допустим, он что-нибудь придумает. Но как объяснить Одеду, что только тогда,
стоя на табуретке в полутемном дортуаре с пятьюдесятью детскими, наспех
сколоченными топчанами, он смог так произнести эту фразу? Как объяснить ему,
что это Создатель произнес ее его устами?
- Дорогой мой Одед, я попытаюсь. Но свадьба, к счастью, не то событие,
которое может вызвать у меня эмоции, подобные тем, возникшим двадцать два
года тому назад. Попытаюсь. У меня сложилось впечатление, что твое сердце не
плавится от любви к Франции?
- Не плавится. Вы же видите, как повел себя де Голль во время войны и
как он ведет себя сейчас, спустя три месяца после нашей победы, вызвавшей
изумление и восхищение во всем цивилизованном мире. Только не во Франции.
- Но если я не ошибаюсь, ты командуешь эскадрильей, которая летает на
французских самолетах?
- Да, у нас "Миражи". Хорошая машина. А в наших руках она даже лучше,
чем считали ее французские конструкторы и испытатели. Вы знаете, Квод
ха-рав, как мы уничтожили египетскую авиацию?
Рав Лоэ вскинул бороду, демонстрируя предельное внимание.
- Русские советники уверили египтян в том, что их аэродромы практически
неуязвимы. Они знали, что радиус действия "Миражей" едва позволит нам
атаковать аэродромы с северо-востока. А для этого нам пришлось бы преодолеть
сильнейшую русскую противовоздушную оборону в Синае, на Суэцком канале и на
восточном берегу Нила. Это было бы самоубийством для израильской авиации. Но
мы приучили "Миражи" летать на одном моторе, расходуя почти вдвое меньше
горючего. Таким образом мы чуть ли не удвоили их радиус действия. Обычные
летчики смогли бы пролететь так, скажем, несколько десятков километров. А мы
на одном моторе полетели над Средиземным морем, атаковали аэродромы с
запада, откуда нас не ожидали, и на одном моторе вернулись домой. Но,
вероятно, мы смогли бы это сделать и на русских и на американских самолетах.