"Ион Деген. Статьи и рассказы" - читать интересную книгу автора

Из Ашхабада я отсылал бесчисленные письма в Богуруслан и в другие
места, надеясь узнать что-нибудь о моей семье, хотя я хорошо понимал, что
они не могли убежать от немцев. Тем более я хотел остаться Хаимом. Но мое
имя раздражало антисемитов еще больше, чем моя игра.
Вам это может показаться удивительным, но самым злым моим врагом
оказался, нет, вы не угадаете, не трубач, не корнетист и даже не флейтист.
Даже они меня любили. Больше всего меня ненавидел большой барабанщик. Он был
самым старым в эскадроне - уже перевалил за сорок. На гражданке он был
барабанщиком в оркестре пожарной команды в Виннице.
В течение нескольких месяцев он мне делал всякие пакости. Однажды,
когда я вернулся в казарму, сыграв отбой, у меня под простыней оказалась
плоская металлическая тарелка с водой. В темноте я ее не заметил. Надо было
перевернуть матрас, высушить простыню и кальсоны. Это вместо того, чтобы
выспаться. К тому же в казарме было очень холодно. В другой раз, когда я
должен был сыграть подъем, я не мог надеть штаны, потому что штанины были
натуго перевязаны мокрыми штрипками. Я опоздал и получил три наряда вне
очереди.
Но когда у меня в трубе оказался песок, я не выдержал и сказал ему:
"Ну, Кириленко, ты хотел войну, так ты ее будешь иметь".
Я достал пурген и незаметно насыпал ему в суп. Правда, я немного
перестарался. Доза оказалась большей, чем нужна хорошему слону, страдающему
хроническим запором.
А после обеда в этот день было торжественное построение дивизии.
Мы выехали на плац, играя кавалерийский марш. Знаете: фа-си-фа-до,
фа-си-фа-до. И вдруг Кириленко стал бледным, как смерть. Вместо удара на
каждый такт он стал судорожно колотить по барабану, а потом испуганно замер.
Вы представляете себе эту картину? Допустим, внезапно перестал бы играть
один трубач, или один кларнетист, или даже геликон. Э, могли бы не заметить.
Но ведь это большой барабан. В первой шеренге. Между маленьким барабаном и
тарелками. Что вам сказать? Да сидеть в седле с полными штанами.
Эскадрон еле доиграл марш. Попробуйте дуть в мундштук, когда распирает
смех. От вони можно было задохнуться.
После построения Кириленко исчез. В казарму он вернулся перед самым
отбоем. Надо было вам услышать шутки всех музыкантов по поводу его поноса.
Казарма еще никогда не видела такого веселья. Я был самым молодым в
эскадроне и почти ко всем обращался на вы, тем более к старому Кириленко. Но
тут я впервые обратился к нему на ты: "Послушай, засранец Кириленко, сегодня
ты завонял всю дивизию. Так имей в виду, если ты не прекратишь свои
антисемитские штучки, ты завоняешь весь Среднеазиатский военный округ". Вы
знаете, подействовало.
За два года в эскадроне я стал вполне профессиональным музыкантом. Мы
давали концерты в разных частях, в госпиталях и для гражданского населения.
Мы играли классическую музыку. Капельмейстер давал мне сложные сольные
партии.
Был у нас в эскадроне валторнист-москвич, очень хороший музыкант.
Однажды после репетиции, когда в марше Чарнецкого я впервые сыграл целый
кусок на октаву выше остальных труб (это прозвучало очень красиво), он мне
сказал:
- Есть у тебя, Хаим, Божий дар. Если будешь серьезно работать - кто
знает, сможешь стать таким трубачом, как Тимофей Докшицер.