"Ион Деген. Статьи и рассказы" - читать интересную книгу автора

осудили очередную агрессию сионистов, на этот раз в Энтебе, в четырех
тысячах километров от границ их "захватнической и фашистской страны", Фалик,
Миша и я отпраздновали еще одно чудо в цепи чудес еврейской истории и выпили
за упокой души славного сына нашего народа Ионатана Натаниягу.
Миша уже лежал в больнице, когда в октябре 1977 года мы получили
разрешение на выезд в Израиль.
Больница в Феофании для сверхизбранных. Мне были знакомы все больницы в
Киеве, но в Феофании я не был ни разу. До того как построили эту больницу,
сверхизбранных лечили в Конча-Заспе. Дважды я консультировал там больных и
имел представление о том, что такое сверхроскошь. Но даже больница в
Конче-Заспе не шла в сравнение с Феофанией.
Мишу прооперировали по поводу рака. Мы знали, что дни его сочтены.
Предотъездные дела почти не оставляли свободного времени. Но я ежедневно
навещал его в больнице, иногда оставаясь на всю ночь в его двухкомнатной
палате.
- Вот он кошмарный сон, который преследовал меня. Ты уезжаешь, а меня
смерть догнала здесь. Не суждено мне увидеть Израиль. Одна только просьба к
тебе. Если я не умру до твоего отъезда, оставь мне яд, чтобы я мог сократить
мученья.
Миша умер за шесть дней до нашего отъезда. Хоронили его на Байковом
кладбище. Не знаю, сколько сотен или тысяч людей пришли на похороны. В
абсолютной тишине было слышно, как последние уцелевшие листья опадают на
мокрую землю, как Фалик время от времени почти беззвучно произносит
"Мишенька". Тишина была невыносимой. И тогда, стоя у разверстой могилы,
учитель и друг Миши, академик Пекарь произнес:
- Согласно завещанию Михаила Федоровича Дейгена гражданской панихиды не
будет.
Многозначительное молчание нарушил мой самый близкий друг Юра Лидский:
- Даже из могилы он сумел дать им пощечину.
Эту фразу услышали все. И поняли, кому Миша дал пощечину.
Он оставил три завещания - семье, руководству института и ученикам...
На одиннадцатый день после похорон мы прилетели в Израиль.
В аэропорту я впервые увидел Бетю. Ей исполнилось восемьдесят лет. Ее
выразительное лицо сохранило следы былой красоты. А красота ее души, а
неисчерпаемый искрометный юмор дополняли обаяние этой необыкновенной
женщины. Общение с Бетей в течение года, до дня ее смерти, было для меня
настоящим даром небес.
Здесь же в Израиле я познакомился со своими двоюродными сестрами и
братьями, с их детьми и внуками. Здесь я увидел широко распустившуюся ветвь
нашей родословной.
С чувством вины я смотрю на неотправленное письмо. "Dear Мгs. Dеgеn".
Одна страница машинописного текста на английском языке, написанная мной
не без помощи сына.
Он не просто мое продолжение. Он мой самый близкий друг с той поры,
когда начал понимать человеческую речь.
Я написал это для моей американской родственницы как компенсацию за
неотправленное письмо. Так в книге о моих учителях появилось
незапланированное предисловие, не имеющее непосредственное отношение к моим
учителям. Хотя... Если когда-нибудь мы встретимся, во время беседы я расширю
и дополню эту главу.