"Ион Деген. Статьи и рассказы" - читать интересную книгу автора

Р.S. Мы встретились с Френсис Деген-Горовец, милой интеллигентной
женщиной, интересным собеседником, президентом Нью-Йоркского университета, с
ее замечательным мужем, с ее симпатичным братом Артуром Дегеном и его женой
Сюзен. И потом мы встречались неоднократно.
Я узнал, что все четыре Дегена (Артур один из них), которых я обнаружил
в телефонной книге Манхэттена, мои родственники, внуки двоюродного брата
моего отца. Френсис вычертила родословную ветвь нашей фамилии на
американской земле.
Мне приятно завершить предисловие сообщением о том, что сын Френсис
репатриировался из Канзас-Сити в Израиль.

Национализм, или мечта о родном доме?

- Многоуважаемый коллега, для меня чрезвычайное удовольствие
преподнести именно вам этот небольшой подарок, - на отличном украинском
языке произнес патологоанатом экспериментального отдела Киевского
ортопедического института, положив передо мной две почтовых марки.
В этом отделе мне, практическому врачу, высочайше разрешили проводить
экспериментальное исследование. Разрешили... Вы знаете, что значит
разрешение для еврея, к тому же еще нелюбимого начальством этого заведения?
Директору института позвонил мой пациент, заместитель министра
здравоохранения Украины, и приказал предоставить мне место для эксперимента.
Но и этого оказалось недостаточно. Жители района, окружающего институт
постоянно не без основания жаловались властям на неумолкаемый лай собак в
виварии, отравляющий существование населения и требовали убрать этот подлый
виварий за пределы города. И тут кому-то в институте пришла в голову
гениальная мысль: обезголосить собак. Для этого во время операции следовало
перерезать две веточки нерва, идущих к голосовым связкам собаки. Операция
несложная. Надо только, как и при каждой операции, знать анатомию. Почему бы
не заставить именно этого мерзкого еврея таким образом оплатить разрешение
экспериментировать на неприкосновенной территории? Свободного времени у меня
почти не бывало. Даже время сна сокращалось до минимума. Но какое это имело
значение? И вот раз в неделю в течение примерно двух часов я успевал
обезголосить девять собак, а таким образом заодно умиротворить и население
района. Именно здесь, в экспериментальном отделе я сталкивался с
патологоанатомом.
Русский язык у него, - мне однажды пришлось услышать, - был безупречен.
В этом не было ничего странного. Доктор окончил в Ленинграде Военно-морскую
медицинскую академию. Но говорил он исключительно по-украински, вызывающе
демонстрируя таким образом свой национализм. Краем уха я слышал, что это
провокация, что он капитан КГБ, что он вообще не украинец, а поляк, и еще
разное. Не знаю. На меня он производил впечатление интеллигентного человека
и безусловно знающего специалиста. Кстати, несколько лет спустя он подарил
мне свою блестяще иллюстрированную им книгу "Украинские писанки". А
сейчас: - Вы знаете, кто это? - Спросил он, указав на марки, увидев мое
недоумение.
- Нет.
- Это Герцль. Вам, надеюсь, знакомо это имя?
- Конечно. Теодор Герцль. Венский журналист. Но его изображение я вижу
впервые.