"Мигель Делибес. Опальный принц " - читать интересную книгу авторапытается поколебать твою правоту парочкой затасканных фраз, вбитых в ее
голову в детстве. И что самое страшное, этого осла - или эту ослицу - невозможно убедить в том, что в голове у них вовсе не мысли, а одна труха, ты меня понял? Кико улыбнулся. - Да, - сказал он. - Ты купишь мне танк на день рождения? - Конечно, конечно, куплю. Правда, тут есть одна опасность: всегда найдутся люди, которые будут утверждать, что, даря тебе танк, я воспитываю в тебе воинственные настроения. Есть люди, предпочитающие делать из своих сыновей изнеженных цыпочек, вместо того чтобы те, как настоящие мужчины, держали в руках автомат. Мама откашлялась. - Кико, - сказала она, - слышишь глупые речи - затыкай уши. Папа наклонился вперед. Ноздри его подрагивали, точно птичья гузка, однако смотрел он не на Маму, а на мальчика. - Когда ты надумаешь жениться, Кико, самое главное, выбирай такую жену, которая не воображала бы, будто умеет мыслить. - Есть на свете люди, - сказала Мама, и сигарета двигалась вместе с ее губами, как будто приросла к ним, - люди, поглощенные лишь собою, они считают, что только их собственные мысли и чувства заслуживают уважения. Беги от них, Кико, как от чумы. Кико согласно кивал головой, переводя взгляд с одного собеседника на другого. Папа взорвался: - Женщине место на кухне, Кико! Окутанная облаком дыма, Мама слегка приподняла голову и сказала: Папа уже не владел собой: - Лучшую из женщин, полагающих, будто они умеют думать, следовало бы повесить, слышишь, Кико? Руки Мамы теперь дрожали, как папины ноздри. Она сказала: - Кико, сынок, городские улицы - не для животных. Кико поднял округлившиеся глаза на Папу, который вставал на ноги. Увидев, что Папа берет из шкафа пальто и шляпу, мальчик подбежал к нему. Папа уже открывал дверь. Он наклонился к Кико. Лицо его исказилось. -Кико, - сказал он, - пойди и скажи твоей матери, чтобы она шла на хрен. Окажи мне эту любезность, сынок. Дверь хлопнула, как пушечный выстрел. Обернувшись, Кико увидел, что Мама плачет; наклонясь вперед, она содрогалась в рыданиях. Мальчик подошел к ней, Мама крепко обняла его и прижала к себе, и Кико почувствовал на щеке теплую влагу, такую же, какая текла по ногам всякий раз, когда ему случалось описаться. Мама повторяла: "Ах, дети, дети" - и прижимала его к груди. Кико машинально поглаживал ее и, заметив, что Мама немного успокоилась, спросил: - Мама, ты идешь на хрен? Мама звучно высморкалась в тоненький розовый платочек и сказала: - Так нельзя говорить, сынок. Это грех. Она встала с кресла и перед зеркалом, висевшим в прихожей, напудрила щеки, подправила глаза и губы. Кико зачарованно следил за ее движениями; потом Мама пошла на кухню, и Витора, которая мыла посуду в раковине, сказала ей с внезапной решительностью: - В общем, сеньора, если вы не против, я спущусь или пусть он |
|
|