"Мигель Делибес. Опальный принц " - читать интересную книгу автора

пытается поколебать твою правоту парочкой затасканных фраз, вбитых в ее
голову в детстве. И что самое страшное, этого осла - или эту ослицу -
невозможно убедить в том, что в голове у них вовсе не мысли, а одна труха,
ты меня понял?
Кико улыбнулся.
- Да, - сказал он. - Ты купишь мне танк на день рождения?
- Конечно, конечно, куплю. Правда, тут есть одна опасность: всегда
найдутся люди, которые будут утверждать, что, даря тебе танк, я воспитываю в
тебе воинственные настроения. Есть люди, предпочитающие делать из своих
сыновей изнеженных цыпочек, вместо того чтобы те, как настоящие мужчины,
держали в руках автомат.
Мама откашлялась.
- Кико, - сказала она, - слышишь глупые речи - затыкай уши.
Папа наклонился вперед. Ноздри его подрагивали, точно птичья гузка,
однако смотрел он не на Маму, а на мальчика.
- Когда ты надумаешь жениться, Кико, самое главное, выбирай такую жену,
которая не воображала бы, будто умеет мыслить.
- Есть на свете люди, - сказала Мама, и сигарета двигалась вместе с ее
губами, как будто приросла к ним, - люди, поглощенные лишь собою, они
считают, что только их собственные мысли и чувства заслуживают уважения.
Беги от них, Кико, как от чумы.
Кико согласно кивал головой, переводя взгляд с одного собеседника на
другого. Папа взорвался:
- Женщине место на кухне, Кико!
Окутанная облаком дыма, Мама слегка приподняла голову и сказала:
- Никогда не думай, что правота - исключительно твое достояние, Кико.
Папа уже не владел собой:
- Лучшую из женщин, полагающих, будто они умеют думать, следовало бы
повесить, слышишь, Кико?
Руки Мамы теперь дрожали, как папины ноздри. Она сказала:
- Кико, сынок, городские улицы - не для животных.
Кико поднял округлившиеся глаза на Папу, который вставал на ноги.
Увидев, что Папа берет из шкафа пальто и шляпу, мальчик подбежал к нему.
Папа уже открывал дверь. Он наклонился к Кико. Лицо его исказилось.
-Кико, - сказал он, - пойди и скажи твоей матери, чтобы она шла на
хрен. Окажи мне эту любезность, сынок.
Дверь хлопнула, как пушечный выстрел. Обернувшись, Кико увидел, что
Мама плачет; наклонясь вперед, она содрогалась в рыданиях. Мальчик подошел к
ней, Мама крепко обняла его и прижала к себе, и Кико почувствовал на щеке
теплую влагу, такую же, какая текла по ногам всякий раз, когда ему случалось
описаться. Мама повторяла: "Ах, дети, дети" - и прижимала его к груди. Кико
машинально поглаживал ее и, заметив, что Мама немного успокоилась, спросил:
- Мама, ты идешь на хрен?
Мама звучно высморкалась в тоненький розовый платочек и сказала:
- Так нельзя говорить, сынок. Это грех.
Она встала с кресла и перед зеркалом, висевшим в прихожей, напудрила
щеки, подправила глаза и губы. Кико зачарованно следил за ее движениями;
потом Мама пошла на кухню, и Витора, которая мыла посуду в раковине, сказала
ей с внезапной решительностью:
- В общем, сеньора, если вы не против, я спущусь или пусть он