"Дон Делилло. Падающий (Роман)" - читать интересную книгу автора

Он шел себе, шел дальше. Вот те, кто бежали, а потом остановились, вот
другие, бегущие, сворачивают на боковые улицы. Некоторые идут спиной вперед,
уставившись ТУДА, глядя, как там, позади, столько жизней бьется в агонии, а
сверху все падают и падают какие-то штуки, опаленные, с огненными шлейфами.
Он увидел, как две женщины шли пятясь и рыдая, глядя мимо него. Обе в
спортивных шортах. Лица искажены страданием.
Он увидел группу, которая занималась тайцзи в соседнем парке: эти люди
развели руки и застыли, словно пытаясь ввести все, включая себя, в латентное
состояние.
Из закусочной кто-то вышел, попытался всучить ему бутылку с водой.
Женщина: в маске от пыли, на голове бейсболка. Отдернула бутылку, отвинтила
пробку и снова протянула. Он поставил портфель, чтобы взять бутылку, смутно
сознавая: левая рука не слушается, если бы не отпустил ручку портфеля, так
бутылку бы и не взял. С боковой улицы выскочили, заложив крутой вираж, три
полицейских фургона и, завывая сиренами, умчались туда, откуда он шел. Он
зажмурился, сделал глоток, почувствовал, как вода проникает в тело, увлекая
за собой пыль и копоть. Женщина смотрела на него. Что-то сказала - он не
расслышал. Вернул ей бутылку, подхватил портфель. В воде ощущался привкус
крови.
Он снова зашагал. На тротуаре - пустая магазинная тележка, поставленная
на попа. За тележкой, лицом к нему, стояла женщина. Ее голова была обкручена
желтой полицейской лентой, лентой с надписью "осторожно", которой
огораживают место преступления. Глаза - узкие проблески, мертвенно-белые на
фоне яркой маски; вцепившись в ручку коляски, женщина стояла, уставившись в
клубы дыма.
Прошло еще какое-то время, и он услышал, как рухнула вторая. Пересек
Кэнэл-стрит; теперь он все видел в каком-то ином свете. Казалось, все
утратило привычный смысл: и булыжная мостовая, и чугунное литье на фасадах.
Вещи вокруг него лишились какого-то главного свойства. Все было
"незавершенное" - что бы это слово ни значило. "Никем не видимое" - что бы
под этим ни подразумевалось.
Витрины, пандусы складов, разводы краски на стенах. Возможно, так
выглядит мир, когда его некому увидеть.
Звук второго падения он услышал или ощутил в содроганиях воздуха;
северная рухнула, тихие голоса вдалеке, ропот благоговейного ужаса. Он сам
рухнул с северной башней.
Здесь небо было светлее, дышалось легче. За ним шли другие, тысячи
людей чуть позади, людские массы, движущиеся почти что строем, выходящие из
клубов дыма. Он шел и шел, пока не остановился, поневоле. Вдруг как-то сразу
понял: больше невмочь.
Попытался сказать себе: "Я жив", но эта мысль была совершенно
непостижима, в голове не укладывалась. Не видно ни одного такси. Вообще
почти нет движения - ни такси, ни других машин. Потом - старый фургон, на
кузове: "Лонг-Айленд-Сити. Электротехнические работы", притормозил рядом, и
водитель, высунувшись из правой дверцы, вгляделся в то, что перед ним
предстало, - в человека в чешуе из пепла, в чешуе из мира, растоптанного в
пыль, - и спросил, куда ему ехать. И только забравшись в кабину и прикрыв за
собой дверцу, он понял, куда шел все это время.