"Жозеф Дельтей. Фарфоровая джонка [F]" - читать интересную книгу автора

спокойно. Над ними градом сыпались фарфоровые ядра. Падали мачты, снасти.
Одно ядро пробило бакборт. Иссеченная палуба сломалась. Поль Жор ясно
увидел очень высоко большую вещую птицу, парившую над каравеллой.
Они приближались к Джонке. Момент настал. Матросы прыгнули на палубу,
и Бастард из Э бросил абордажные крючья, но они скользили по фарфору и
падали в воду. Без устали Бастард кидал их вновь и вновь, ругаясь, как
дьявол. Люди раздражались. Солнце в зените накаляло страсти. И Бастард,
чувствуя, что пот струится по его шее, начал клясться именем Солнца.
Пришлось подойти борт к борту, "Святая Эстелла" была ниже, и белые
пушки нависали над ее палубой. Матросы старались влезть на них. Ксалюс,
вооруженный молотком зеленого свинца, без устали колотил по фарфоровым
пастям.
Поль Жор блуждал по каравелле без сил и без желаний. Во рту он
чувствовал вкус святотатства. Он с грустным безразличием глядел, как его
люди ползут по фарфоровым бортам, по белизне. Он испытывал невыразимое
равнодушие к этому сражению, такому близкому, такому чуждому его мечте.
Один китаец упал в море и плыл у грузовой линии. Раненый дьеппец плыл за
ним. Они встретились, и дьеппец здоровой рукой схватил дитя Джонки за
горло и в волнах, окрашенных солнцем и кровью, в воде, готовой поглотатить
их обоих, он, исходя ругательствами, задушил его... Другой дьеппец лежал
верхом на пушке с грудью, пронзенной тонким китайским кинжалом... Час был
полон болезненной сладости... Поль Жор рассматривал подробности форштевня:
на уровне человеческого роста иероглифы образовывали надпись. Он подозвал
Аналюта, и дьяк громко прочел:
"Сюда никогда не ступят ногой Люди с большими глазами и большой
бородой".
Несколько китайцев, вооруженные карликовыми саблями, еще защищали
свои укрепления. Они спрятались за массивными брусьями. Один из них
уцепился за вант и потрясал чем-то вроде узкой алебарды. Но большинство
скрылось с момента абордажа: ибо, ловкие и отважные в управлении пушками,
они питали отвращение и презрение к холодному оружию, слишком ручному,
слишком явному.
Между тем часть матросов ухитрилась влезть на пушки. Оттуда была
видна палуба Джонки. Ряд сложных келий с выгнутыми крышами тянулся во всю
ее длину. Люк Сартис, который был членом братства плотников, говорил, что
они с секретами и выстроены по магическим планам. Все же матросы
отважились и один за другим спрыгнули на фарфоровую палубу. Последний
китаец упорно потрясал смешной розовой саблей. Ксалюс воткнул в него
кинжал: лезвие со странной легкостью вошло в мягкое тело, человек упал, не
застонав. Они выкинули труп за борт. Толстый, короткий, тот всплыл на
поверхность.
Теперь палуба была пуста. Все китайцы скрылись в кельи, и матросы,
видя эту пустоту, заколебались от страха и суеверия. Они сдерживали
дыхание, но не слышали ничего, кроме хрипов нескольких человек.., белых
или желтых?.. Они не решались ступать по этой белизне. Какое-то почтение
сковывало их. Томас Хог сел первый: остальные, усталые и печальные,
уселись рядом на корточках. Украдкой они поглядывали на "Святую Эстеллу".
Она казалась маленькой и неказистой. Вся изувеченная белыми ядрами,
которые виднелись еще кое-где, в оправе мачт и бортов; почти без палубы, с
поникшими снастями и мачтами, она плыла рядом с Джонкой, как жалкая