"Алла Демидова. Тени зазеркалья" - читать интересную книгу автора

хочу. Я одновременно могу читать несколько книг. И иногда, очень редко, ну
если бы уж очень мне захотелось, ходила бы в гости.

Я много потеряла в своей жизни. Я не прощаю предательств. В этом смысле
я человек резкий и рву без предупреждений. Ведь человек совершает
предательство сознательно. Стечение ли это каких-то обстоятельств или
оправданный шаг - для меня никогда не имело значения. Я долго могу терпеть,
но потом все рвется...

Илья Авербах

В России почему-то всегда господствовал культ темного таланта. К
интеллигентным художникам относились с подозрением: мол, все от ума...
Конечно, всему есть свои объяснения, но я здесь не хочу касаться нашей
трагической истории, когда моральные ценности 75 лет были повернуты с ног на
голову.

Я хочу вспомнить еще об одном уникальном интеллигенте - кинорежиссере
Илье Авербахе.

У Авербаха было особое свойство - он умел заключать в себе целый мир
самых противоположных интересов, умел отдаваться каждому всецело и с
легкостью переходить от одного к другому. Он общался на равных с самыми
разными по профессии и по интересам людьми. Но это не была всеядность, а
какая-то духовная ненасытность, вернее, неуспокоенность, доходящая иногда до
смятения души... На протяжении двадцати лет, что я его знала, состояние
встревоженности у него росло. Хотя внешне это могло никак не выражаться.

Я отчетливо помню осенний солнечный день в Пушкино, куда мы поехали
гулять с ним, его дочерью и моим мужем. И хоть день по внешним приметам был
неудачный: при выходе из парка сторож грубо отобрал у нас желтые листья,
которые мы с Машей собирали на земле, нас не пускали в ресторан обедать и
еще что-то - на такие "мелочи жизни" часто реагируешь излишне болезненно, но
в тот день они нас почему-то не трогали. Мы смеялись до слез, бегали, читали
стихи, у Авербаха было удивительно спокойное, тихое и доброе выражение лица.
Хотя тогда, я знала, он переживал сильный душевный кризис.

Странная причуда памяти: чаще я вспоминаю Илью в необычном для него
тихом состоянии.

"Степень риска". Снимался кусок в больнице. Как правило, все долго
привыкают к новой обстановке, на съемках царит хаос. Но, возможно, оттого,
что Авербах раньше работал врачом и для него все здесь было привычно, он так
быстро и мудро распределил обязанности, что уже через час вся ленфильмовская
группа абсолютно естественно влилась в интерьер больницы - все ходили в
белых халатах, не было суеты, каждый занимался своим делом, а Авербах сидел
в уголке в несвойственной ему скрюченной позе (у него болела язва) и тихо
разбирал со мной и Борисом Ливановым сцену, которую должны были снимать...

Для меня понятие интеллигентности - в особом качестве души.