"Алла Демидова. Тени зазеркалья" - читать интересную книгу авторахочу. Я одновременно могу читать несколько книг. И иногда, очень редко, ну
если бы уж очень мне захотелось, ходила бы в гости. Я много потеряла в своей жизни. Я не прощаю предательств. В этом смысле я человек резкий и рву без предупреждений. Ведь человек совершает предательство сознательно. Стечение ли это каких-то обстоятельств или оправданный шаг - для меня никогда не имело значения. Я долго могу терпеть, но потом все рвется... Илья Авербах В России почему-то всегда господствовал культ темного таланта. К интеллигентным художникам относились с подозрением: мол, все от ума... Конечно, всему есть свои объяснения, но я здесь не хочу касаться нашей трагической истории, когда моральные ценности 75 лет были повернуты с ног на голову. Я хочу вспомнить еще об одном уникальном интеллигенте - кинорежиссере Илье Авербахе. У Авербаха было особое свойство - он умел заключать в себе целый мир самых противоположных интересов, умел отдаваться каждому всецело и с легкостью переходить от одного к другому. Он общался на равных с самыми разными по профессии и по интересам людьми. Но это не была всеядность, а какая-то духовная ненасытность, вернее, неуспокоенность, доходящая иногда до встревоженности у него росло. Хотя внешне это могло никак не выражаться. Я отчетливо помню осенний солнечный день в Пушкино, куда мы поехали гулять с ним, его дочерью и моим мужем. И хоть день по внешним приметам был неудачный: при выходе из парка сторож грубо отобрал у нас желтые листья, которые мы с Машей собирали на земле, нас не пускали в ресторан обедать и еще что-то - на такие "мелочи жизни" часто реагируешь излишне болезненно, но в тот день они нас почему-то не трогали. Мы смеялись до слез, бегали, читали стихи, у Авербаха было удивительно спокойное, тихое и доброе выражение лица. Хотя тогда, я знала, он переживал сильный душевный кризис. Странная причуда памяти: чаще я вспоминаю Илью в необычном для него тихом состоянии. "Степень риска". Снимался кусок в больнице. Как правило, все долго привыкают к новой обстановке, на съемках царит хаос. Но, возможно, оттого, что Авербах раньше работал врачом и для него все здесь было привычно, он так быстро и мудро распределил обязанности, что уже через час вся ленфильмовская группа абсолютно естественно влилась в интерьер больницы - все ходили в белых халатах, не было суеты, каждый занимался своим делом, а Авербах сидел в уголке в несвойственной ему скрюченной позе (у него болела язва) и тихо разбирал со мной и Борисом Ливановым сцену, которую должны были снимать... Для меня понятие интеллигентности - в особом качестве души. |
|
|