"Алла Демидова. Тени зазеркалья" - читать интересную книгу автораактеров. Во-первых, нужен был интеллигентный человек, а с этим у нас не
густо. И потом, Куликов - самовлюбленный, убаюканный успехом человек. Во мне все это отсутствовало. - Почему же все-таки утвердили вас? - Ромм помнил меня - я у него снимался в маленьком эпизоде в "Убийстве на улице Данте", и у него осталось впечатление, что я гибок. Он дал мне репетицию и пробу. На пробе хохотал - я делал все не то. Нужны были избалованность, божественный покой, моцартовский полет мыслей, уверенность в своих словах и поступках... Даже внешне - нужен был полный человек. Пробовали, например, Эльдара Рязанова на эту роль. Я сказал Ромму - я сделаю все, что вам нужно. Меня утвердили. Понятия "интеллектуальный актер" и "интеллектуальное кино" у нас стали появляться в конце 50-х годов. Интеллект не только как средство познания жизни, а как принцип бытия, духовная сила бытия, главная идея. Нужны были другие выразительные средства, другой язык искусства, чтобы отразить эти поиски жизни. М. И. Ромм в фильме "Девять дней одного года" был одним из первых, кто пытался разобраться в перестройке нашего сознания, в попытке анализировать возникновение качественно нового типа на экране - "интеллектуального героя". Моя умная приятельница, узнав, что я пишу заметки о Смоктуновском, восприниматься со скептической усмешкой: "Мол, а сама-то ты кто..." А Иннокентий Михайлович после моих бесконечных вопросов и расспросов как-то сказал: - Зачем вам это, Алла? Сравниваете с собой? - Сравнивать нечего - много похожего, буду просто писать о вас. Но вот ка-а-ак напишу что-нибудь эдакое... за все ваши насмешки надо мной... - А я не боюсь. Мне обязательно позвонят из редакции и спросят - печатать ли? Один актер однажды уже послал статью в газету с критическим разбором моей работы - не напечатали... А я подумал: "Ах, моська, знать она сильна..." - Нет, Иннокентий Михайлович, я лаять не посмею. Разве что буду подскуливать иногда... Мы так часто - смешком - подтруниваем друг над другом, едучи в машине на съемку. Он всегда сидит затиснутый в угол за шофером на заднем сиденье - не знаю, что в этом: отсутствие всякой сановитости и позы или же садится в этот угол, как на самое безопасное место. Тут же мысленно слышу голос Иннокентия Михайловича: "Как это вам, дружок, могло прийти такое в голову?" - это он говорит низким бархатным голосом, потом переходит на верхние регистры и быстро-быстро начинает объяснять, причем в этом мелком |
|
|