"Валерий Демин. Ущелье печального дракона" - читать интересную книгу автора

- Значит, рукопись с вами? - не понял я.
- Нет, конечно. Она там, где я оставил ее весной сорок пятого, - в
подземном бункере. В рукописи Альбрехта Роха сообщался один факт, который
заставил меня пренебречь опасностью и пробраться в разрушенную часовню.
Монах писал, что, отбывая в райские кущи, берет с собой не только подробное
жизнеописание, но и таинственный светильник, испещренный дьявольскими
письменами, подаренный ему слепым огнепоклонником. Я нашел его в куче
мерзлой трухи. Но был обнаружен и взят в плен советским офицером. Вот почему
бронзовый светильник оказался у меня, а рукопись осталась там, в бункере.
Дважды за эти годы я приезжал в Советский Союз с делегацией ученых ГДР, но
побывать в местах, где прошли детство и юность, так и не удалось. И вот
теперь, - заключил Керн, - газетная публикация о памирской находке заставила
меня бросить все и приехать в Москву.
Да, стоило над чем призадуматься. Я верил и не верил, хотел и не мог.
Чтобы поверить в сказку, нужно или быть ребенком, либо же родиться лет на
триста раньше. И все же волей-неволей я целиком и полностью оказался во
власти этой бредовой, колдовской, ошеломляюще страшной, сверхчеловеческой
идеи БЕССМЕРТИЯ. Она проникла в мозг, как зазубренная стрела с медленно
действующим ядом, которая вонзается в тело и постепенно парализует организм.
Несомненно одно: сведения монаха-францисканца требовали внимательного
изучения, уточнения, сопоставления, чтобы убедиться в их правильности.
Поэтому предложение Керна поехать в Прибалтику представлялось вполне
естественным, хотя никто и не был уверен, сохранилась ли в лесном подземелье
исповедь Альбрехта Роха. Да и уцелел ли сам подземный бункер - старая язва
войны?
Впрочем, тем, кому случалось бывать в районе Калининграда, на территории
бывшей Восточной Пруссии, хорошо известно, сколько тайн военного прошлого
хранит эта земля. На разветвленную сеть секретных подземных баз, заводов,
складов, аэродромов неподалеку от границ Советского Союза во времена второй
мировой войны делалась особая ставка. Многое было уничтожено в ходе боев,
взорвано отступавшими войсками, обнаружено и ликвидировано после войны.
Однако немало еще неизвестных тайных убежищ и хранилищ скрыто в тенистых
лесах и посреди топких болот. Так или иначе, приходилось ехать. Весьма
кстати подвернулись и два выходных дня, и автомобиль Керна, на котором он
прибыл из Иены.
Мы выехали, когда на небе таяли последние звезды. С Керном было легко как
с давним знакомым. За время пути к Калининграду я успел проникнуться
доверием и уважением к пожилому невозмутимому немцу, о чьем существовании
еще накануне не подозревал. Мне нравилась его манера вести беседу
размеренно, неторопливо, но образно и убежденно. Ни тени позерства, ни нотки
пренебрежения, никакого желания подавить собеседника мнимым превосходством и
потоком книжной информации - нестерпимая черта эрудированных болтунов. Наши
отношения быстро приобрели тот особый оттенок, который подчас наблюдается
при сближении людей, совершенно различных по характеру, взглядам или
возрасту, но испытывающих симпатию и стремящихся к развитию товарищеских уз:
Керн шутливо покровительствовал мне, я же, не тяготясь подобной опекой,
не оставался в долгу и не упускал случая или подковырнуть его, или беззлобно
уязвить. Не сговариваясь, мы взяли за основу наших отношений простую
житейскую заповедь: посеешь непринужденность - пожнешь дружелюбие.
Вечерний Калининград встретил нас оживленными улицами и просторными