"Валерий Демин. Лев Гумилев ("Жизнь замечательных людей" #1103) " - читать интересную книгу автора

основании ст. 17-58-8 УК РСФСР лишить свободы с содержанием в ИТЛ сроком на
восемь лет каждого, с поражением политических прав по п.п. "а", "б", "в" и
"г" ст. 31 УК сроком на три года каждого, с конфискацией лично
принадлежащего им имущества.
Начало срока наказания Гумилеву исчислять с 10-марта 1938 г., Ереховичу
и Шумовскому с 10-го февраля 1938 г. Приговор может быть обжалован в
кассационном порядке в Военную Коллегию Верховного Суда СССР через ВТ JIBO в
течение 72-х часов с момента вручения копии приговора осужденным.
Подлинное за надлежащими подписями.
Верно: Судебный секретарь ВТ ЛВО мл. военный юрист (Коган)
Отпечатано 13 копий и разослано по особому списку"
В декабре того же года осужденных "антисоветчиков" доставили на
лесоповал в район Беломорканала, а в начале следующего, 1939 года Гумилев
снова оказался в Питере, в знаменитых Крестах. "Дело" вернули, как тогда
говорили, на "переследование": кому-то в более высоких инстанциях
карательных органов показалось, что "руководителю террористической группы"
дали слишком мало. Прокурор опротестовал решение суда, прежний приговор
отменили, а обвинение переквалифицировали по "расстрельному пункту" -
"террористическая деятельность". Однако, чтобы подвести Гумилева под
"вышку", требовались дополнительные "факты". Вот и вернули бывшего студента
истфака Ленинградского университета назад на пересмотр дела по месту суда и
следствия.
Всех подробностей, в ближайшей перспективе сулящих ему кровавую
расправу, Гумилев, разумеется, не знал. Зато прекрасно понимал, что ему
всегда и без всякого следствия априорно могут приписать желание отомстить за
расстрелянного отца и с этой целью - намерение совершить любой теракт (за
что автоматически полагалась "высшая мера"). В Крестах он приходил в себя
после воистину каторжных работ, где ему, голодному и холодному, без всякой
зимней одежды и обуви, вместе с друзьями-подельниками надлежало сначала
заниматься распиловкой дров, а потом уж "по полной" - валить деревья в лютый
мороз, стоя по пояс в снегу, получая утром и вечером для поддержки едва
теплящихся сил тарелку жидкой баланды и пайку черствого хлеба.
Не то в Крестах: в камере хоть и тесновато, кормежка - в норме,
"физических нагрузок" или повинности" - никаких; только к следователю
таскают да изредка еще и к доктору - подлечить загноившуюся рану, полученную
от случайного удара топором. (Некоторых, конечно, бьют до полусмерти или
пытают, как в застенках инквизиции, но это ведь всего лишь - неотъемлемые
"издержки производства".) Кроме того, у видавших виды заключенных
существовала надежная связь с волей, и Льву Гумилеву удалось сообщить
матери, где он находится в настоящее время. Вскоре он получил передачу и,
когда раскрыл посылку, чуть не задохнулся от одних только запахов - в
полотняном мешке были сухари, сахар и уж совсем невероятное - масло и
колбаса.
Свободное время подследственный студент использовал нетривиально - с
ощущением полной свободы мысли: он ДУМАЛ! Думал, сидя на нарах. Думал, лежа
перед сном. Думал, и забравшись втихаря под лежанку: днем заключенным лежать
запрещалось, и они по очереди укладывались под нары, а сокамерники
усаживались рядком, загораживая ногами лежащего на полу товарища. Тогда-то и
произошло то провидческое ОЗАРЕНИЕ, которое заставило его вскочить, как
Архимеда, сформулировавшего свой знаменитый закон. Открытие Льва Гумилева