"Демосфен. Из третьей речи "Против Филиппа" (Пер.С.И.Радцига) " - читать интересную книгу автора

помышлением возненавидеть ораторов, выступающих за него перед вами, имея в
виду, что невозможно одолеть внешних врагов государства, пока не покараете
пособников их внутри самого государства. (54) А этого, клянусь Зевсом и
всеми другими богами, вы не в силах будете сделать, да и не хотите, но вы
дошли до такой глупости или безумия, или чего-то такого, чего я не умею даже
назвать (часто на мысль мне приходило даже опасение, не божество ли
какое-нибудь преследует дела нашего государства), что ради ли перебранки,
или из зависти, или ради потехи, или безразлично по какому случайному
поводу, - вы велите говорить людям продажным (из которых иные и отрицать не
стали бы, что они действительно таковы), и вы смеетесь, когда они
кого-нибудь осыпят бранью. (55) И еще не в этом весь ужас, хотя и это само
по себе ужасно. Но этим людям вы предоставили возможность даже с большей
безопасностью заниматься политическими делами, чем ораторам, защищающим нас
самих. Однако посмотрите, сколько гибельных последствий готовит вам это
желание слушать подобных людей. Я расскажу вам дела, которые всем вам будут
знакомыми.

[Перечисление фактов измены в пользу Филиппа в Олинфе, Эретрии, Орее.]

(63) "В чем же причина, - может быть, возникает у вас недоумение, -
почему и олинфяне, и эретрийцы, и орейцы охотнее слушали ораторов,
говоривших в пользу Филиппа, чем тех, которые говорили в пользу их же
самих?" - Да в том же самом, в чем и у вас: ведь люди, которые руководятся в
своих речах наилучшими побуждениями, иногда даже при желании не могут
сказать вам ничего приятного, потому что всю заботу им приходится обращать
на спасение государства; наоборот, эти люди уже самым своим угодничеством
действуют на руку Филиппу. (64) Те предлагали делать взносы, а эти говорили,
что в этом нет никакой надобности; те - что надо воевать и относиться с
недоверием, а эти - что надо соблюдать мир, - и так до тех пор, пока не
оказались в плену. Да и во всем остальном, мне думается, дело шло таким же
образом, - не стану уж рассказывать всего шаг за шагом. Одни говорили так,
чтобы угождать, и старались не доставлять никакой неприятности, другие
говорили то, что должно бы принести спасение, но этим навлекали на себя
вражду. А многое, особенно под конец, народ допускал и не так, ради
удовольствия, и не по неведению, а покоряясь необходимости, когда видел, что
в целом уже все потеряно. (65) Вот этого самого, клянусь Зевсом и Аполлоном,
я и боюсь, - не случилось бы и с вами, когда при тщательном подсчете всего
вы придете к сознанию, что вам ничего уже нельзя поделать. И когда я вижу .
людей, вовлекающих вас в это, я не робею, а чувствую стыд, так как
сознательно или бессознательно они вовлекают государство в тяжелое
положение. Тогда пусть никогда, граждане афинские, наше государство не
дойдет до этого: умереть в десять тысяч раз лучше, чем сделать что-нибудь из
лести перед Филиппом и покинуть кого-либо из ораторов, имевших в виду вашу
пользу.

[Олинфийцы, эретрийцы и орейцы жестоко поплатились за доверие к друзьям
Филиппа, но им раскаиваться уже поздно.]

(70) Вот так же и с нами, граждане афинские, пока мы, еще целы и
владеем величайшим государством, богатейшими средствами, прекраснейшей