"Антон Иванович Деникин. Очерки русской смуты (том 4) " - читать интересную книгу автора

тем, что стоял во главе ее.
Я не имею возможности теперь непосредственно руководить
Добровольческой армией, но до конца дней моих она останется родной и близкой
моему сердцу.
Сердечно благодарю всех моих дорогих соратников, чьими
беспримерными подвигами живет и крепнет надежда на спасение России".

Название "добровольческих" армии сохраняли уже только по традиции. Ибо
к правильной мобилизации было приступлено в кубанских казачьих частях с
весны, а в регулярных - со 2 августа 1918 года. Три последовательных
мобилизации этого года подняли на Северном Кавказе десять возрастных классов
(призывной возраст 1910-1920 годов), в Приазовском крае - пока два (1917,
1918 и частью 1915, 1916 годов), в Крыму один (1918). Ввиду того, что
революция повсеместно разгромила органы учета, установить точно процент
уклонившихся штаб мой не мог. По приблизительным его подсчетам, цифра эта
для Северного Кавказа определялась в 20-30 процентов. Мобилизованные
поступали в запасные части, где подвергались краткому обучению, или - в силу
самоуправства войсковых частей - в большом числе непосредственно в их ряды.
Число прошедших через армейский приемник в 1918 году определялось в 33
тысячи человек. К концу 1918 года был использован широко другой источник
пополнения - пленные красноармейцы, уже многими тысячами начавшие поступать
в армию обоими этими путями.
Весь этот новый элемент, вливавшийся в добровольческие кадры, давал им
и силу, и слабость. Увеличивались ряды, но тускнел облик и расслаивались
монолитные ряды старого добровольчества. Лихорадочно быстрый темп событий
среди непрекращавшегося пожара общей Гражданской войны, если и допускал
поверхностное обучение, то исключал возможность воспитания. Масса
мобилизованных во время пребывания в тылу, в мирной обстановке запасных
батальонов была совершенно пассивной и послушной. За вторую половину 1918
года из запасных батальонов дезертировало только 5 процентов. Но, выйдя на
фронт, они попадали в крайне сложную психологическую обстановку: сражаясь в
рядах добровольцев, они имели против себя своих односельчан, отцов и
братьев, взятых так же по мобилизации Красной армией; боевое счастье
менялось, их села переходили из рук в руки, меняя вместе с властью свое
настроение. И дезертирство на фронте значительно увеличивалось. Тем не
менее, основные добровольческие части умели переплавить весь разнородный
элемент в горниле своих боевых традиций, и, по общему отзыву начальников,
мобилизованные солдаты вне своих губерний в большинстве дрались доблестно.
Что касается кубанского казачества, оно несло тяготы значительно
больше: выставляло десять возрастных классов в состав действующей армии и во
время борьбы на территории Кубани почти поголовно становилось в ряды в
качестве гарнизонов станиц и отдельных, партизанского типа, отрядов.
Природные конники - кубанцы неохотно шли в пластунские батальоны; пехота их
была поэтому слаба и малочисленна, но конные дивизии по-прежнему составляли
всю массу добровольческой конницы, оказывая неоценимые услуги армии.
В отношении старых добровольцев мы были связаны еще формально
четырехмесячным "контрактом". Первый период для главной массы кончился в
мае, второй - в сентябре, третий кончался в декабре. Еще в августе я хотел
покончить с этим пережитком первых дней добровольчества, но начальники дали
заключение, что психологически это преждевременно ...Мне кажется, что и