"Антон Иванович Деникин. Очерки русской смуты (том 5) " - читать интересную книгу автора

Очнулись и казаки Верхне-Донского округа, некогда "воткнувшие штыки в
землю", подчинившиеся советской власти и погубившие фронт. Восстание там
вспыхнуло неожиданно для большевиков и приняло широкие размеры. Мы узнали о
нем в начале марта, но лишь позднее, в апреле, когда донцам удалось
установить воздушную связь с восставшими, обнаружились потрясающие картины
большевистского властвования на Дону. Со всех сторон неслись вопли, рассказы
о массовых злодействах, об осквернении церквей, о поджогах и грабежах, об
изнасиловании женщин и детей... "Душа казака не вынесла такого испытания", -
писал окружной совет восставших. Они просили передать своим одностаничникам
на Донце, что "их матери, жены, дети, еще оставшиеся в живых, с изможденными
лицами, оборванные и голодные, просят помощи".
Летчиков встречали колокольным звоном и забрасывали цветами. Вести с
донецкого фронта подняли еще более настроение восставших, а вести оттуда
заставили призадуматься малодушных на фронте.
По большевистской терминологии, это было "кулацкое восстание", хотя
даже Бронштейн в своих воззваниях не счел возможным отрицать, что "казаки
терпели несправедливости от отдельных проходивших воинских частей и
отдельных представителей власти". Советское командование для усмирения
восстания снарядило "экспедиционный корпус" из состава 9-й армии, но он
успеха не имел. Бронштейн писал пламенные воззвания, посылал "прекрасные
подкрепления, лучших работников-организаторов" и требовал "нанести быстрый,
суровый, сокрушающий удар". Но шли недели за неделями, экспедиционные войска
терпели неизменно неудачи{13}, район восстания ширился, и к апрелю у
восставших насчитывалось до 30 тысяч бойцов и 6 орудий. У них не хватало
оружия и патронов, но зато было мужество отчаяния.
Восстание в тылу ставило советское командование в весьма рискованное
положение.
В конце концов, к середине апреля, то есть через полтора месяца после
начала наступления советских армий, войска Кавказской Добровольческой и
Донской армий стояли на той же линии, сохранив Донецкий каменноугольный
бассейн и донской плацдарм.
Менее благополучно складывалось положение на манычском фронте. В
середине марта большевики, отбросив наши части от Великокняжеской к Манычу,
вследствие разлива реки держали себя пассивно. И лишь на крайнем южном
фланге в ставропольском направлении продолжали непрерывные атаки, неизменно
отражаемые кубанцами генерала Улагая. Но в конце месяца 10-я советская армия
перешла вновь в наступление и отбросила наши части за реку на всем нижнем
течении Маныча. Один из донских корпусов, совершенно разложившийся, ушел за
Дон, отдав большевикам неиспорченным мост и станицу Богаевскую - в одном
переходе от Новочеркасска. Сводные части великокняжеской группы генерала
Кутепова также не проявили достаточной стойкости, и с 12-14 апреля противник
стал переправляться на левый берег Маныча, угрожая Владикавказской железной
дороге, тылу и сообщениям Кавказской Добровольческой и Донской армий.
На очереди стояла серьезная задача парировать этот удар...
Кавказской Добровольческой армией командовал временно начальник штаба
генерал Юзефович. Генерал Врангель поправлялся после сыпного тифа - сначала
в Кисловодске, потом на Черноморском побережье. Юзефович сообщал, что под
влиянием перенесенной тяжелой болезни в душе командующего происходит
реакция: он говорил, что "Бог карает (его) за честолюбие, которое руководило
до тех пор его жизнью", и что после выздоровления он покинет службу и