"Антон Иванович Деникин. Очерки русской смуты (том 5) " - читать интересную книгу автора

обратится к мирной работе "для своей семьи, для детей...". Считая, что это
настроение лишь временное и оценивая боевые качества генерала Врангеля, я
послал ему тотчас же письмо, в котором отметил его заслуги и выразил
уверенность, что он останется во главе Кавказской Добровольческой армии.
Получил в ответ: "...До глубины души тронут тем сердечным отношением с Вашей
стороны, которое неизменно чувствовал во все время моей болезни. От всего
сердца благодарю Вас и прошу верить, что, если Богу угодно будет вернуть мне
здоровье и силы, то буду счастлив под Вашим начальством вновь отдать их на
служение дорогой Родине и Армии".
Получая доклады от своего штаба, генерал Врангель был в курсе боевых
операций. И он и Юзефович резко расходились во взглядах со Ставкой в
отношении плана текущей операции. С февраля сначала Юзефович, потом Врангель
многократно и настойчиво добивались изменения этого плана; вокруг вопроса
создавалось нервное настроение, далеко выходившее из области чистой
стратегии и из специально-технической заинтересованности... Выбор
направления на север или на Царицын неожиданно для меня превращался в
лозунг - внешний по крайней мере - более сложных, тогда еще не вполне
выявившихся настроений...
Генерал Врангель считал "главнейшим и единственным" направление на
Царицын, дающее возможность установить связь с армией адмирала Колчака. С
этой целью он предлагал "пожертвовать каменноугольным районом, в котором нам
все равно не удержаться...", оттянуть наши части на линию реки Миус -
станция Гундоровская с целью прикрытия железной дороги Новочеркасск -
Царицын и, воспользовавшись "сокращением (?) фронта на 135 верст", оставить
на правом берегу Дона только Донскую армию, а Кавказскую Добровольческую
перебросить на царицынское направление, по которому и наступать, прикрываясь
Доном.
Последствия такого решения представлялись мне и начальнику моего штаба
с непререкаемой ясностью.
Донская армия тогда только и поддерживалась морально присутствием и
соседством добровольцев. Уход их возлагал на донцов задачу совершенно
непосильную: прикрытие нового 120-верстного фронта, причем освобождавшиеся
13-я, 14-я и часть 8-й советской армии получали возможность нанести удар во
фланг и тыл Донской. Нечего и говорить, что донцы ни одного дня не
удержались бы на правом берегу. "Если бы Кавказская Добровольческая армия, -
писал с полным основанием генерал Романовский Юзефовичу, - ушла и обнажила
левый фланг донцов, не будучи вынуждена к тому силой противника, я убежден,
что не только не стали бы донцы защищать никакого плацдарма, но все, что
есть у них, развалилось бы совершенно, и мы имели бы за Доном массу беженцев
и незначительные донские партизанские отряды{14}... Конечно (при этом), на
главнокомандующего со стороны донцов, возможно, и кубанцев, легло бы
обвинение в предательстве".
Таким образом, план этот приводил к потере не только каменноугольного
бассейна, но и правобережной части Донской области с Ростовом и
Новочеркасском, к деморализации Донской армии и к подрыву духа восставших
казаков Верхне-Донского округа. Главная масса войск Южного советского фронта
(8-я, 9-я, 13-я и 14-я армии) получила бы возможность на плечах донцов
форсировать Дон и обрушиться на тыл и сообщения Кавказской Добровольческой
армии (Новороссийск - Торговая) или, прикрываясь, в свою очередь, Доном,
перекинуться к Волге. Дальнейшее успешное развитие операции к северу от