"Антон Иванович Деникин. Белое движение и борьба Добровольческой армии" - читать интересную книгу автора

атаман Филимонов, генерал Богаевский и другие. "Тильзит", - как острили в
армии. Совещание, имевшее кроме разрешения насущных вопросов еще и скрытую
цель - сближение с донским атаманом, не привело к существенным результатам;
от начала до конца оно велось в тоне весьма официальном и неискреннем.
Генерал Краснов настаивал на немедленном движении Добровольческой армии
к Царицыну, где "есть пушки, снаряды и деньги, где настроение всей
Саратовской губернии враждебно большевикам". Царицын должен был послужить в
дальнейшем нашей базой. Я, поддержанный генералом Алексеевым и атаманом
Филимоновым, изложил наши мотивы и настоял на своем плане. Второй вопрос о
получении с Дона б миллионов рублей, следовавших армии по разверстке еще во
время Каледина, вызвал неожиданный ответ Краснова:
- Хорошо. Дон даст средства, но тогда Добровольческая армия должна
подчиниться мне.
Я ответил:
- Добровольческая армия не нанимается на службу. Она выполняет
общегосударственную задачу и не может поэтому подчиниться местной власти,
над которой довлеют областные интересы.
Прочие менее важные вопросы прошли удовлетворительно, и мы разъехались,
унося с собой чувство полной неудовлетворенности.
С тех пор в письмах, речах, обращениях к генералу Алексееву и Эльснеру
генерал Краснов просил, скорбел, негодовал, призывая армию бросить Кубань и
идти на Царицын. Он рисовал отчаянное положение нашей армии, когда она,
двинувшись на Кубань, неминуемо "попадет в мешок между немцами и
большевиками", обещал деньги, оружие, боевые припасы в случае решения моего
идти на Царицын, где "Добровольческая армия приобретет возможность войти в
связь с Дутовым или... переправиться на тот берег Волги...". Каким образом
немцы могли допустить снабжение Добровольческой армии, присоединившейся к
Восточному - противонемецкому фронту, я не мог понять. Из всех своих
многочисленных бесед с Красновым Эльснер вынес весьма неопределенное
впечатление:

"Каковы тайные цели, которыми руководится Краснов?.. Может быть, он
искренне желает оберечь Добровольческую армию от того тяжелого положения, в
которое она может стать, столкнувшись с немцами. Может быть... ввиду худшего
положения на Царицынском фронте Краснов, хотя и уверяет, что может взять
Царицын собственными силами, хочет все же привлечь помощь армии в этом
направлении... Может быть, предлагая Царицын за освобождение области от
большевиков, Краснов хочет избавиться одновременно и от Добровольческой
армии, которая причиняет ему все же много беспокойства и волнений..."[[73] ]

Вначале генерал Алексеев, переехавший в конце мая в Новочеркасск,
отстаивал твердо наше решение. По поводу нареканий Краснова он писал мне 5
июня: "Мы должны сохранить за собою полную свободу действий, не смущаясь
ничьим неудовольствием". Но уже к концу июня под влиянием новочеркасских
настроений, и главным образом призрака германской опасности, М. В. все чаще
стал напоминать мне о Волге. Письмо его от 30 июня дышало вновь глубоким
пессимизмом: "Углубление наше на Кубань может повести к гибели... Обстановка
зовет нас на Волгу... Центр тяжести событий, решающих судьбы России,
перемещается на восток. Мы не должны опоздать в выборе минуты для оставления
Кубани и появления на главном театре".