"Антон Иванович Деникин. Белое движение и борьба Добровольческой армии" - читать интересную книгу автора

имени. Не знал, что пройдет немного времени и угасшую жизнь его
незаинтересованный более Краснов передаст истории с такой эпитафией:
"Пережитые им (генералом Ивановым) в Петербурге и Киеве страшные потрясения
и оскорбления от солдат, которых он так любил, а вместе с тем и немолодые
уже годы его отозвались на нем и несколько расстроили его умственные
способности..."
Генерал Иванов умер 27 января, увидев еще раз крушение своей армии,
особенно трагическое в войсках Воронежского корпуса[[20] ].
Я шел с армией походом, вел ежедневно кровавые бои, требовавшие
большого нравственного напряжения и известного душевного равновесия... А из
нашего тыла, из Новочеркасска, все чаще шли вести, возмущающие и волнующие.
Это были не просто слухи, а факты, документы, основанные на словесных и
письменных излияниях не в меру злобствовавших ненавистников Добровольческой
армии.
Атаман в заседаниях правительства, в речах и беседах, командующий
Донской армией генерал Денисов публично в офицерских собраниях поносили и
Добровольческую армию, и вождей ее. Поносили все - нашу стратегию, политику
нравственный облик начальников и добровольцев. "Достоверные сведения" о
полном развале Добровольческой армии были любимой темой донских
руководителей[[21] ].
Даже самый поход наш был заранее опорочен. В заседании 26 июня Краснов
заявил[[22] ], что Добровольческая армия "оставила без всякого
предупреждения Донского правительства в ночь 11 июня линию
Мечетинская-Кагальницкая, чем Донская армия поставлена в крайне тяжелое
положение, ибо получилось обнажение фронта". Этот упрек брошен был армии,
двинутой во 2-й Кубанский поход, имевший одной из ближайших задач
освобождение Задонья и тот общий результат, который в отчете Кругу Денисова
выражен был следующими словами: "Быстрое движение войск и начало очищения
Сальского округа обозначились после успехов Добровольческой армии, взявшей
Торговую... Освободились (также) от противника южные части Ростовского и
Черкасского округов, отпала угроза Новочеркасску с юга, и вместе с тем мы
смогли за счет азовского и тихорецкого направлений усилиться на других
фронтах, а с прибывшими подкреплениями перейти к более активным
действиям..."
Отношения верхов отражались в низах - особенно в буйном, несдержанном
новочеркасском тылу. На этой нездоровой почве пьяный скандал разрастался в
событие, перебранка подгулявших офицеров - в оскорбление Донского войска или
Добровольческой армии. Были, конечно, и чисто бытовые причины недоразумений
между "хозяевами" и "пришельцами". "Хозяева" были замкнуты в кастовых
перегородках, несколько эгоистичны и не слишком приветливы. Но если правы
были добровольцы, жалуясь неоднократно на дурное отношение к ним казаков, то
и те имели не раз основание для такого отношения в поведении части
добровольческого офицерства, в их нескромной самооценке, в полупрезрительном
отношении к донским частям, наконец, в "назойливой браваде монархическими
идеями". Правда, эти отношения складывались резко только в тыловых
гарнизонах, а если и отражались в армии, то в гораздо более умеренных
формах. Вообще же в массе своей добровольчество и донское казачество жили
мирно не следуя примеру своих вождей.
Очевидно, в этой распре были не совсем правы и мы. Генерал Алексеев
писал мне 26 июня: