"Джуд Деверо. Виновник страсти [love]" - читать интересную книгу автора

заставила Линнет подняться и подтолкнула по направлению к детям. Улисс Джонсон
подбежал к ней и крепко прижался к ее ногам; слезы мальчика намочили ей юбку,
он весь дрожал от ужаса. Один из индейцев отбросил мальчика от Линнет. Когда
Улисс упал, индеец так сильно ударил его по руке, что мальчик взвыл от боли.
- Нет! - Линнет подбежала к мальчику, бросилась перед ним на колени и
нежно вытерла с его лица грязь. - Я думаю, они просто хотят забрать нас с
собой. Будь молодцом, Ули, ладно? Что бы ни случилось, мы будем вместе. Если мы
будем их слушаться, они не станут обижать нас. Понимаешь, Ули?
- Да, - быстро ответил он. - Моя мама...
- Знаю...
Один из индейцев, подтолкнув ее, завел ей руки за спину и крепко связал
веревкой из сыромятной кожи, которая больно впивалась в кожу. Линнет старалась
не смотреть вправо, где свершилось кровавое побоище и где лежало тело ее
матери, и еще она старалась не думать об отце, который был в дозоре. Она
смотрела прямо перед собой, туда, где находились шестеро детей.
За какие-то считанные минуты их жизнь круто переменилась - навсегда.
Индеец потянул Пэтси Гэллэхер за связывающие ее узлы, чтобы заставить встать на
ноги, при этом тонкий кожаный ремешок больно врезался ей в запястья. Она с
криком упала, увлекая за собой Ули. Улисс опять заплакал. Дети, все до единого,
не спускали глаз с костров, которые принялись разжигать индейцы, и с кровавого
месива, бывшего когда-то их родителями.
Линнет запела. Сначала тихо, однако постепенно ее пение становилось все
увереннее, и сначала один детский голосок, а затем все остальные подхватили:
"О череда веков, прервись и упаси меня".
Они поднялись на ноги и, спотыкаясь и то и дело падая, медленно зашагали в
лесную чащу, связанные в единую цепочку.

***

Линнет держала на руках безвольное тело Улисса, который пребывал в
какой-то полуобморочной дреме. Они брели вот уже третий день. Отдыхать им
давали мало, кормили и того меньше. Двое самых маленьких ребятишек выглядели
так, словно находились на краю гибели, и Линнет уговорила главаря индейцев
позволить ей нести мальчика на спине. Она пошевелила пальцами ног, рассматривая
волдыри и множество порезов. Ее мучил голод, однако Линнет отдала Улиссу
полпорции грубой маисовой похлебки, но он хныкал и просил еще. Линнет погладила
его лобик - у мальчика начинался жар.
Пятеро угрюмых индейцев отдавали команды и любой ценой добивались их
исполнения. Стоило Линнет замедлить шаг - пятилетний Улисс был тяжелым, - они
принялись подгонять ее острыми палками, не позволяя ей сбиться с прежнего
темпа. Она настолько устала, что теперь не могла заснуть, все ее тело болело.
Один из индейцев повернулся к ней, и Линнет поспешно закрыла глаза. Вот
уже несколько раз она замечала, как они показывали на нее пальцами и при этом о
чем-то толковали. Она не сомневалась, что речь шла о ней.
Еще не наступил рассвет, а семерых пленников уже подняли на ноги и
заставили снова идти целый день напролет. Перед заходом солнца индейцы привели
их к ручью, вода в котором доходила до пояса, и загнали туда всех до одного.
- Я боюсь, Линнет. Я не люблю воду, - жаловался Ули.
- Я понесу его, - жестом показала Линнет индейцу, стоявшему в конце
очереди. Тот перерезал кожаный ремешок, и Улисс забрался ей на спину.