"Мэри Дженис Дэвидсон. Бессмертная и безработная " - читать интересную книгу автора

принадлежащей ей не приносящей дохода организации по трудоустройству, так
что все были довольны.
Холодильник регулярно заполнялся поп-корном, ледяным чаем, сливками,
овощами и закусками к ужину. Но помощники были настолько осторожны, что я
их почти не видела. И если им и казалось странным, что я весь день сплю, а
ночью ухожу из дома, никто ничего не сказал мне в лицо.
Меня до смешного угнетала необходимость возиться с привезенными
вещами. Мы так спешили убраться из Термитвилля, что я побросала все свое
барахло в коробки почти не глядя. Но когда позже я стала их разбирать, то
была вынуждена осмотреть тот хлам, который скопился за много лет.
Одежда, обувь и косметика не представляли большой проблемы, хотя
сейчас я была так бледна, что носила главным образом грим. Но книги -
другое дело.
В моей комнате имелись огромные встроенные книжные шкафы, и, разбирая
коробки и откладывая в сторону книги, я поняла, что пропасть между моей
старой жизнью и новой сделалась огромной, хотя я сама ее раньше не
замечала. В это сумасшедшее лето у меня даже не было времени, чтобы
перечитать хотя бы одну из моих любимых книг. И теперь уже никогда не
будет.
Говоря о любимых книгах, я, конечно, имею в виду серию "Маленький
дом", все работы Пэта Конроя, эротику Эммы Холли и коллекцию моих
кулинарных рецептов - теперь они были мне бесполезны. Хуже, чем
бесполезны... от них меня начинало тошнить.
Я любила "Пляжную музыку" и "Принца приливов и отливов", потому что
Пэт Конрой умел писать не просто гениально; у него была душа гурмана. Он
даже томатный сандвич мог описать так, что это вызывало оргазм. Но дни,
когда я ела томатные сандвичи, давно прошли.
Сколько раз я убегала с книгой в свою комнату, чтобы не встречаться с
мачехой. Сколько раз покупала сборники кулинарных рецептов, потому что от
чудесных цветных иллюстраций у меня буквально текли слюнки. Но теперь с
этим покончено. Том, Люк, Саванна, Данте, Марк, Уилл и Великий Сантини -
все они потеряны для меня. Не говоря уж о "Большой американской кулинарной
книге", "Босоногих вечерах Контессы" и всех романов Сьюзан Бранч.
Я отложила их в сторону обложкой вниз, чтобы не видеть заглавий.
Обычно я бывала слишком занята, чтобы переживать по поводу своей смерти, но
сегодня дело обстояло иначе.
Впервые я увидела малышку, когда пылесосила изнутри свой двухсотлетний
стенной шкаф, пахнущий старым деревом и мертвой молью. Слава Богу, мне не
нужно было дышать.
С саквояжем в руке я выползла на коленях наружу и едва не столкнулась
с ней головами. Она свернулась клубочком в кресле возле камина - одном из
четырнадцати. Я имею в виду камины, а не кресла. Сколько в зоне было
кресел, я понятия не имела. Она наблюдала за мной, и я так вздрогнула от
неожиданности, что чуть не выронила пылесос.
- Ах! - вскричала я. - Я не слышала, как ты вошла.
- Моя мама говорит, что я очень тихая, - ответила она.
- Ты и представить себе не можешь, какая это тяжелая работа -
подсматривать за мной. Хотя сейчас этим занимаются, кажется, все, кому не
лень, - пробормотала я. - Значит, твои родители здесь работают?
- Моя мама раньше работала.