"Н.Я.Дьяконова. Джон Китс. Стихи и проза" - читать интересную книгу автора

муки, с величайшим трудом восходит по ступеням неведомого, затерянного в
лес} алтаря. Он спрашивает жрицу, за что оказана ему такая высокая милость.
Она отвечает: "Никто не может взойти на эту высоту, кроме тех, для кого
несчастья мира - несчастья, не дающие им покоя". Она объясняет пришельцу,
что истинные поэты вообще не появляются здесь: "...они ж ищут иных чудес,
кроме лиц человеческих, не ищут иной музыки, кроме звуков счастливого
голоса... А ты здесь потому, что ты хуже, чем они. Какое благо ты и твое
племя можете принести великому миру? Ты что-то вроде мечтателя, лихорадочной
тени самого себя..." В ответ на пылкий протест поэта, защищающего своих
собратьев по перу, - среди ни) ведь есть и мудрецы, и гуманисты, исцелители
человечества, - голос таинственной тени возвещает, что истинный поэт являет
прямую противоположность мечтателю и в отличие от него расточает благо.
Таинственная жрица оказывается богиней Монетой, хранительницей
печального алтаря, воздвигнутого в память о великих боях между титанами и
олимпийцами. В поучение поэту Монета рассказывает об этих прошлых сражениях.
Так Китс возвращается к первому "Гипериону". По-видимому, история
трагических событий, лежащих у истоков седой старины, должна была помочь
поэту осознать свой долг перед человечеством и из слабого мечтателя
превратиться в "мудреца, гуманиста и исцелителя". Насколько бы это Китсу
удалось и удалось ли бы вообще, можно только догадываться.
Под влиянием строгой торжественности Мильтона и Данте - их больше всего
изучал Китс во время работы над "Гиперионом" - поэт отказывается от внешних
эффектов, от красивых поэтизмов и сосредоточивает все силы на том, чтобы
описать процессы величественные и грандиозные словами, которые были бы под
стать такой задаче. Хотя в центре его внимания перевороты в судьбах
человечества вообще, они вовлекают в свою орбиту судьбы индивидуальные, и
Китс замечательно рисует их трагизм. Образы поверженного титана Сатурна и
контрастирующего с ним еще не низложенного, но уже обреченного властителя
солнца Гипериона говорят о глубине мысли, поразительной для такого молодого
поэта.
Но Китсу хотелось испытать себя и в другом - хотелось проверить, как
далеко увлечет его поэтическая фантазия, как сможет он проникнуть в царство
сказки и легенды. Так появляется поэма "Канун святой Агнесы", вдохновленная
произведениями английского Возрождения и, в меньшей степени, современной
Китсу романтической поэзией.
Так же как "Изабелла", новая поэма рассказывает историю любви,
прекрасной и самозабвенной, такой любви, которая не допускает ничего рядом с
собой и поглощает любящих без остатка. Морозной зимней ночью в таинственном
средневековом замке, которым владеют кровожадные, жестокие бароны,
преодолевая тысячи опасностей, соединяются влюбленные Порфиро и Маделина.
Она с трудом убежала из бального зала в свою далекую от назойливого веселья
опочивальню. Там она, следуя древним поверьям, должна, не вкусив ни крошки,
молча раздеться и лечь в постель, глядя прямо перед собой и напряженно думая
о далеком возлюбленном. Тогда ей милостью святой Агнесы явятся во сне
"видения любви и восторга".
Между тем юноша Порфиро тайно пробирается в замок своей милой, хотя
знает, что "сотни мечей" грозят ему здесь, где даже "псы ненавидят его род".
Проникнув в комнату Маделины до ее прихода, Порфиро видит, как она совершает
обряд в честь святой Агнесы, ложится, сотвррив молитву, и засыпает.
Дрожащими руками он готовит у ее изголовья пир, а затем заботится о том,