"Юрий Дьяконов. Приказ самому себе " - читать интересную книгу автора

сыном, к дому подкатил нарочный и потребовал немедленно явиться в военкомат.
"Вот незадача! - огорченно думал Углов, трясясь в люльке военкомовского
мотоцикла. - Зачем я понадобился?.. А вдруг снова военные сборы! Загонят
месяца на три куда-нибудь в Среднюю Азию. А как же Оля? Ведь она еще не
поправилась..."

- Вольно, товарищ гвардии сержант! Вы догадываетесь, зачем я вас
вызвал? - спросил военком.
- Никак нет, товарищ подполковник!
- Орден вам прибыл. За что это, гвардеец?
- Не знаю, - удивился Углов. Он ожидал услышать что угодно, только не
это. - Вроде бы не за что.
- Вот те на! - развел руками военком. - Может, Президиум Верховного
Совета ошибся? Или вы не Углов?
-А что, товарищ подполковник, все может быть. Однофамильцы бывают...
Вот у нас случай в полку был...
-Э-э, - прервал военком, - кончай эти байки. У нас в полку тоже были
случаи. Но я не помню, чтобы у нас на фашистском танке па немцев в атаку
ходили. Был такой случай?
-Был, товарищ подполковник, - улыбнулся Углов. - Это все капитан
Николаев придумал. Я только подсоблял...
-Нет, товарищи, - обратился военком к окружившим; их офицерам
военкомата, - что же это такое?! Прямо не гвардии сержант, а барышня. Ему
золотой орден Славы первой степени прислали. Единственный в нашем районе
кавалер всех трех степеней. Подумать только! А он: ошиблись... подсоблял...
однофамильца приплел... - военком согнал с лица улыбку и приказал: - Сержант
Углов. Доложите о бое под Гроссдорфом в апреле 1945 года. Молодым офицерам
полезно послушать. Садитесь все, товарищи...
-Есть доложить! - щелкнул каблуками Углов...

Капитан Николаев... Свято хранил память о своем фронтовом друге и
командире, погибшем в последний месяц войны, Иван Углов. И сына назвал его
именем - Зиновий.
К пяти годам Зиночка знал уже все буквы, умел считать до двадцати. Мама
с папой научили. Очень ему хотелось учиться. Но в школу все равно еще не
примут. Говорят: подрасти надо. А вот с ростом-то у Зиночки и плохо.
Одногодки ого как вытянулись! Все его обогнали. Мама сказала, это оттого,
что он ест плохо. Стал он есть все подряд: и суп, и кашу, и кисель
клюквенный. Даже добавки просил. И, правда, подрос... да только не туда,
куда надо. Стал кругленьким, упругим, как мячик. А вверх - ни чуточки.
- Ничего, сынок, - утешала мама. - Придет время - ты еще всех обгонишь.
Будешь большим, как папа.
А Зиночка с грустью думал: "Когда это будет?" Но грустил он редко.
Характером пошел в маму: был веселым, уступчивым, ласковым. За это его
любили на улице все, от взрослых людей до последней приблудной собаки и
ободранной хромоногой кошки.
Вообще, с кошками и собаками, с воробьями и галками, со всем, что
бегает, летает или ползает, Зиночка жил в ладу. Он мог часами наблюдать, как
жук или муравей тащит громадную травинку. Убирал с его пути ветки, камни,
чтобы работяга поскорее донес тяжелую ношу до своего жилья. Зимой он