"Виктория Дьякова. Кельтская волчица" - читать интересную книгу автора

кабинете, не пожелал видеть новорожденную, не пошел к жене, еще накануне
столь обожаемой и отменил заранее объявленное угощение для дворовых. На
крестинах тоже присутствовал лишь по долгу и никакого пира не устроил.
Однако скорая вторая беременность жены снова вселила в Федора Ивановича
надежды. Только и им не суждено оказалось сбыться. Снова родилась девочка,
названная Аннушкой. К тему же доктора сообщили Прозоровскому, что поскольку
Елена Михайловна женщина очень болезненная и хрупкая, роды она перенесла с
трудом и на рождение следующих детей уже надеяться не стоит. Такое сообщение
окончательно сразило князя. Он долго не мог примириться с мыслью, что должен
навсегда расстаться с мечтою о сыне. Отношения с женой окончательно
испортились. Дом разделился на две половины, и князь из своих комнат редко
хаживал на сторону княгини. Часто вспоминал он тогда, наедине с собой, глядя
в окно на бескрайние серые верхушки деревьев, кутующиеся в сыром тумане,
предупреждения своих родственников: не принесет тебе счастья Андожа, нет
счастья на краю земли. Только никому не признавался князь в своем
разочаровании. После же военные походы и баталии, жизнь на биваках и в
учебных лагерях, и вовсе оторвали Федора Ивановича от усадьбы и от семьи.
Как-то в один из недолгих отпусков своих, в самый канун разгрома турок
на Дунае - занемоглось тогда княжне Елене Михайловне не на шутку и попросила
она супруга слезным письмом схлопотать у Александра Васильевича разрешения,
чтоб свидеться, может, и в последний раз, - просидел Федор Иванович всю ночь
у постели жены. Лихорадило Елену Михайловну сильно, всякие видения являлись
ей нехорошие. Все казалось ей, что смотрит она в чужую жизнь, и чужую жизнь
проживает как наяву. То терем старорусский на Московии допетровской явится
ей в бреду, то нашествие татарской конницы, то пожар да крики оглашенных
надрывные... Так и мечется по постели, потом исходит вся слезами горючими.
Ни молитва перед иконами, ни травы настоенные, ни микстуры заморские -
ничего не помогает ей.
Только к утру умаявшись, соснула чуток страдалица. Пошел и Федор
Иванович в свои покои, чтоб отдохнуть. Да по пути услыхал он в парадных
сенях., крик младенца. Настойчивый, заявлявший свои права на жизнь крик
маленького существа заставил князя остановиться будто вкопанного. Приподняв
голову, слушал Федор Иванович крик и не мог понять, чудится ему он после
бессонной ночи или в самом деле зовет его существо, оставленное на
милосердие добрых людей. Вышел Федор Иванович в сени, нагнулся над корзиной
в которой лежало укутанное в лоскутное одеяло дитя, поднял его и
улыбнулся: - Какой славный бутуз, да еще и мальчик...
Подкинутому малышу было не больше нескольких дней, но он, словно поняв,
что его судьба зависит от настоящей минуты, перестал кричать и растянул свой
беззубый ротик, широко раскрыв удивленные, черные, большие глаза. Князь
Федор Иванович окончательно смягчился и решил оставить мальчика у себя.
По счастью Елене Михайловне в тот же вечер полегчало, и она пошла на
поправку. Тихая, уравновешенная по натуре, княгиня принадлежала к тому числу
женских натур, которые покорно терпят все странности, а порой и жестокости
своих мужей, при том любят их беззаветной и самопожертвенной любовью. Узнав
о желании Федора Ивановича усыновить найденыша, Елена Михайловна ни словом
не возразила ему и приняла мальчика с заботой. Ребенка окрестили Арсением -
имя давно уж приготовил Федор Иванович для ненаглядного первенца, так и не
рожденного ему супругой. Пол и стены в детской затянули верблюжьим
войлоком - для спасения от извечной белозерской сырости, люльку обили