"Виктория Дьякова. Кельтская волчица" - читать интересную книгу автора

ехать нельзя, - голос девушки дрогнул.
Арсений с нежностью сжал руку сестры:
- Ну, что ты, Лизонька? Отчего ж нам не ехать? Всего-то за волками.
Скоро обернемся.
- Сон, сон дурной вышел мне, - призналась Лиза, опустив голос. В
темно-голубых, широко расставленных глазах ее блеснули слезы: - А мне нянька
Пелагея сказывала, что не к добру то...
- Что ты, Лиза, какой сон, право, - отмахнулся от нее Федор Иванович,
усаживаясь за покрытый зеленым сукном массивный дубовый стол, - что за бабья
дурь? Пелагея твоя давно уж из ума выжила. Ты ж сама подумай, она еще меня
самого в колыбели качала, так чего ж у нее в голове, почитай сто лет скоро
старухе-то.
- У бабушки Пелагеи мысли светлые, - вступилась за любимую няню
Лизонька, - она многое знает и помнит, что в этих местах прежде случалось.
Мне вот нынче увиделось во сне будто конь по синей траве скачет - а на нем
ни гривы, ни хвоста, весь он безволосый, только оскал зубов блестит. Я
проснулась в испуге, плачу. А бабушка Пелагея расспросила меня, и сразу к
иконам молиться - к смерти, к смерти твердит, конь тот. Я к ней кинулась,
спрашиваю, как же избежать несчастия. А она мне говорит, если рожки змеиные
заварить...
- Ах, уймись, Лиза, - не утерпев, прервал старшую дочь князь Федор
Иванович, - ну, какие, право, рожки. Что ты вечно повторяешь за темной
старухой ее россказни. Для чего я к тебе французскую гувернантку приставил,
чтобы просвещению тебя учила. А ты все рожки, на золу подуй. Ступай,
оденься - ка лучше к завтраку, и матушке Елене Михайловне скажи, чтобы
поскорее на стол накрывали, торопимся мы очень.
- Не верите?! - голос Лизы прозвенел высоко, в нем промелькнули
рыдания: - А известно ли Вам, папенька, что за дом там на окоеме стоит, на
островке посреди болот? Мне бабушка Пелагея про него все сказывала. Там
давно уже монах жил отшельником. Так его живьем в землю зарыли. И с тех пор
душа его обидчиков своих ищет...
- Верно. Верно говорит барышня, - подал голос Ермило, все еще стоявший
у дверей.
- Хватит, - Федор Иванович пристукнул ладонью по столу и в раздражении
нахмурил брови: - Наслушался я вас, довольно. Ступай, Лиза, как велено тебе
к матушке, на стол накрывайте скоро. А ты, Ермил, собаками пока займись и
лошадей готовь...
- Если так, я сама с вами отправлюсь, - собравшись с духом, проговорила
решительно Лиза. Она немного побледнела, глаза сделались темнее, а тонкие
руки, сжимавшие концы шали, вздрагивали: - я не останусь здесь. Я поеду с
Вами, папенька.
- Да ведь тебе нельзя, - вступил в разговор Арсений, - матушка еще
давеча вечером за ужином говорили, что тебе никак нельзя...
- Нет, я поеду, непременно поеду, - настаивала Лиза: - Ермило, -
повернулась она к доезжачему, - вели и мне седлать, а Данилка пусть и мою
свору выводит.
- Будет сделано, Елизавета Федоровна, - смущенный ее напором, Ермило
попятился. Ему и так-то было тяжко находиться в тесной по его представлению
комнате, но иметь какое-либо дело с благородной барышней - и того тяжелее.
Доезжачий опустил глаза и поспешил выйти, как будто все это его не касалось