"Филип кинред Дик. Человек в высоком замке" - читать интересную книгу автора

Мозг отказывался думать. Только бы не забыть об этом. Только бы не
показаться дурачком. Ему было тридцать восемь лет, и он помнил довоенное
времена, совсем другие времена, Франклина Делано Рузвельта и Всемирную
выставку, прежний лучший мир.
- Могу ли я вам занести на работу соответствующие предметы? -
промямлил он.
Встречу назначили на два часа.
"Придется закрывать магазин, - подумал он, вешая трубку. - Выбора
нет. Нужно сохранять расположение таких покупателей, от них зависит
бизнес".
Он все еще стоял, дрожа, когда понял, что кто-то - какая-то пара -
вошла в магазин. Молодой человек и девушка, оба красивые, хорошо одетые,
само совершенство.
Взяв себя в руки, он с профессиональной легкостью пошел им навстречу,
улыбаясь. Склонившись над застекленным прилавком, они разглядывали
прелестную пепельницу. "Муж и жена, - предположил он, - Живут в
каком-нибудь из этих новых, страшно дорогих кварталов на окраине, с видом
на горы".
- Здравствуйте, - выговорил он.
Он почувствовал себя лучше. Они улыбнулись ему в ответ безо всякого
превосходства, простыми и добрыми улыбками. Прилавки с товарами - а они
действительно были лучшими в своем роде на всем побережье - привели их в
состояние некоего благоговейного трепета, он понял это и был за это им
благодарен. Они знали толк.
- Действительно отличные экземпляры, - сказал молодой человек.
Чилдан непринужденно поклонился.
Взгляды их, согретые не только чисто человеческой симпатией, но и
особым наслаждением, которое доставляли продаваемые им произведения
искусства, их взаимными вкусами и привычками, оставались устремленными к
нему. Они как бы благодарили его за то, что у него есть такие вещи для них
и они могут ими любоваться, брать с прилавка и осматривать, просто держать
в руках, даже не покупая. "Да, - подумал он, - они знают, в каком магазине
они находятся. Это не какой-нибудь хлам, не дощечки красного дерева, "из
секвойи, мерин-каунти", не смешные значки, брелки и девичьи кольца, не
почтовые открытки с видом моста. А глаза у девушки большие, темные. Как
легко, - подумал Чилдан, - я мог бы влюбиться в такую девушку. Насколько
трагична значит вся моя жизнь, как будто и без того не было уже плохо.
Модная прическа, лакированные ногти, уши, проколотые для длинных,
покачивающихся сережек ручной работы".
- Ваши серьги, - пробормотал он. - вы, вероятно приобрели их здесь?
- Нет, - ответила она, - Дома.
Чилдан поклонился. Не современное американское искусство, только
прошлое могло быть представлено здесь, в таком магазине, как у него.
- Вы надолго сюда? - спросил он. - К нам, в Сан-Франциско?
- Пока не знаю, - ответил мужчина. - Я работаю в комиссии по
планированию повышения жизненного уровня в отсталых районах.
На его лице отразилась гордость. Это был не военный, не из тех,
жующих жвачку, грубых мужланов с жадными крестьянскими рожами, которые
рыскают по Маркет-стрит, глазея на непристойные афиши, толкаются у касс
порнокиношек, заполняют дешевые ночные клубы, стены которых увешаны