"Филипп Кинред Дик. На тусклой Земле" - читать интересную книгу автора

неустойчиво, а никто из них не умеет управлять...
Рик заслонил собой дверь в гостиную.
- Прекрати, - резко сказал он. - Перестань так говорить! Ты вернулась,
для этого мне ничего не жалко. Если они что-то там вывели из равновесия - их
ошибка, сами пусть и разбираются.
- Но мы не можем его восстановить! - Ее голос взвился, он звучал тонко,
визгливо, жестко, как туго натянутая струна.
- Мы сдвинули его, раскачали волны, которые начнут теперь
выплескиваться из берегов. Установленное Им равновесие изменилось.
- Успокойся, милая, - сказал Рик. - Пойдем в гостиную, посидим с твоей
семьей. Тебе станет легче. Тебе надо оправиться от всего этого.
Семья. Три сидящие фигуры, две на диване, одна в кресле рядом с
камином. Недвижные фигуры с пустыми бессмысленными лицами. Безвольно
расслабленные, словно ватные, тела. И - никакой реакции на появившуюся в
двери пару.
Ничего не понимая, Рик остановился. Тело Уолтера Эверетта вдруг как-то
обмякло: газета в руке, шлепанцы на ногах, на подлокотнике кресла - большая
пепельница, в ней лежит трубка, из трубки тянется струйка дыма... На коленях
миссис Эверетт шитье, лицо хмурое, строгое, но - какое-то странное, смутное.
Неопределенное, несформировавшееся лицо - можно было подумать, что оно
плавится, тает. Джин сидела, сжавшись в комок. Смятый, как глина, все более
бесформенный с каждой секундой.
Неожиданно из Джин словно что-то ушло, ее руки обвисли, голова упала на
грудь. А затем черты бесцветного лица начали, быстро изменяться. Волосы,
глаза, кожа - все возвращалось к жизни, наполнялось цветом. От восковой
бледности не осталось и следа. Не изменялась только ее одежда. Прижав пальцы
к губам, девочка подняла на Рика широко раскрытые, непонимающие глаза,
несколько раз моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд.
- Ой! - прозвучал негромкий возглас. Ставшие красными губы двигались
странно, словно неумело, голос звучал, как скверная звукозапись, - слабо и
неровно. Она начала вставать, подергивающимися, угловатыми движениями, плохо
справляясь со своим телом. Поднявшись на ноги, она двинулась к Рику -
скованно, неловко, словно марионетка на ниточках.
- Рик, - сказала она. - Я поцарапалась о гвоздь или еще обо что.
То, что было миссис Эверетт, зашевелилось. Бесформенное и
неопределенное, оно издавало приглушенные звуки и колыхалось, словно
студень. Малопомалу оно обрело упругость и форму.
- Мой палец, - негромко вскрикнул ее голос.
- Мой палец, - эхом откликнулась третья фигура, сидевшая в кресле.
Через мгновение все они повторяли эти слова - четыре пальца, засунутые в
рот, синхронно двигающиеся губы, голоса, звучащие в унисон.
- Мой палец... Рик, я поцарапалась.
Отражения, отражения отражений, как в поставленных рядом зеркалах,
бесконечной чередой уходящие во тьму подобия, подобия слов и движений. И эти
подобия - знакомы, верны до мельчайшей детали. Повторенные вокруг него вновь
и вновь - в кресле, дважды на диване, рядом - настолько рядом, что он слышал
ее дыхание, видел, как дрожат ее губы. - Что это? - спросила Сильвия. Та,
которая рядом.
Одна из сидевших на диване Сильвий снова начала шить - она шила
аккуратно, методично, не замечая ничего вокруг. Сидящая в кресле Сильвия