"Чарльз Диккенс. Рецепты доктора Мериголда" - читать интересную книгу автора

известил меня, снискал этот каламбур успех или нет, а сей джентльмен никогда
не забывал сообщить мне столь важную подробность. Я долго сомневался, но в
конце концов (слишком уж щедрое вознаграждение предложил мне мой новый
патрон) решил истолковать это сомнение в свою пользу и вручил вышеупомянутое
произведение искусства мистеру Керби Постлуэйту.
Сказать, что после завершения этой сделки на душе у меня было спокойно
- значит солгать. Меня томили страшные предчувствия, и были минуты, когда,
имей я возможность вернуть сделанное, я не преминул бы совершить этот
искупительный шаг. Однако ни о чем подобном не могло быть и речи. Я даже не
знал, где искать моего нового патрона. Мне оставалось только ждать и
надеяться на лучшее.
Обстоятельства, украсившие вечер того богатого событиями дня, когда мне
нанес визит мой новый патрон, были сообщены мне впоследствии с большой
точностью и язвительностью двумя лицами, которым пришлось сыграть в
вышеупомянутых обстоятельствах видную роль. Да, как ни ужасно, на следующий
день ко мне, пылая яростью, явились оба моих патрона, чтобы рассказать мне о
происшедшем и объявить меня виновником катастрофы. Оба были разгневаны, но
мой новый знакомый, мистер Постлуэйт, просто зубами скрежетал от бешенства.
По его словам, он в назначенное время прибыл в дом пригласившего его
лица - человека, как он не преминул мне сообщить, занимающего очень видное
положение, - и оказался в весьма избранном обществе. Он намеревался приехать
последним, но выяснилось, что ждут еще какого-то Скрупера... или Прайса - а
может быть, его звали и так и этак. Однако вскоре явился и этот гость,
рассказывал мистер Постлуэйт, после чего все общество проследовало в
столовую.
Во время обеда, великолепие которого я не стану описывать, эти двое
непрерывно портили друг другу кровь. Между ними то и дело (в этом оба
рассказа вполне совпадали) происходили столкновения, они перебивали друг
друга, мешали рассказывать анекдоты, так что в конце концов преисполнились
взаимной ненависти: чувство, которое христиане-соседи на званых обедах
нередко испытывают друг к другу. Вероятно, каждый слышал, что другой слывет
"присяжным остряком", хотя до этого вечера встречаться им не приходилось.
Согласно постлуэйтовской версии, этот джентльмен в течение всего
банкета, а особенно в минуты, когда мой первый патрон слишком уж ему
досаждал, утешался мыслью об оружии, которым он в надлежащее время нанесет
своему сопернику смертельный удар. Оружием этим был мой каламбур - мой
каламбур на злобу дня.
Решительная минута наступила. Я содрогаюсь, продолжая мое
повествование. Обед кончился, гости выпили по первой рюмке вина, и мистер
Керби Постлуэйт начал мягко, без нажима, но со всей сноровкой
ветерана-острослова подводить разговор к теме. Он сидел неподалеку от моего
первого патрона, мистера Прайса Скрупера. Каково же было удивление мистера
Постлуэйта, когда он услышал, что этот последний тоже подводит находящуюся в
его юрисдикции часть разговора все к той же теме! "Кажется, он заметил, чего
я хочу, и подыгрывает мне, - подумал мой второй клиент. - Может быть, он
вовсе не такой уж несносный человек. В следующий раз я отплачу ему такой же
услугой". Но эта приятная надежда тешила его недолго. Близился взрыв!
Внезапно раздались два голоса:

Мистер Прайс Скрупер: Когда я утром размышлял об этом, мне в голову