"Чарльз Диккенс. Крошка Доррит. Книга 1" - читать интересную книгу автора

все и совершится.
Слова ее неприятно поразили слух Бэби. Тон, которым они были
произнесены, словно предвещал, что совершиться должно непременно что-то
дурное. "Ох, папочка!" - испуганным шепотком сказала девушка и совсем
по-ребячьи попятилась ближе к отцу. Это не укрылось от глаз мисс Уэйд.
- Вашу хорошенькую дочку, - сказала она, - бросает в дрожь от подобной
мысли. А между тем, - и она вперила в Бэби глубокий, пристальный взгляд, -
где-то есть люди, которым назначено вмешаться в вашу жизнь, и они уже
готовятся выполнить свое назначение. Можете не сомневаться, что они его
выполнят. Быть может, эти люди еще далеко, за сотни и тысячи миль морского
пути; быть может, они уже совсем близко; быть может, они обретаются среди
самых жалких подонков этого города, куда мы попали проездом, - вам этого не
узнать и не изменить.
Она более чем холодно распрощалась со всеми, и с тем усталым
выражением, от которого ее красота казалась блекнущей, хотя и находилась в
самом расцвете, покинула залу.
Для того, чтобы из этой части обширного помещения гостиницы попасть в
отведенную ей комнату, мисс Уэйд нужно было пройти целый лабиринт лестниц и
коридоров. Под самый конец этого сложного перехода, когда она уже очутилась
в галерее, куда выходила ее комната, внимание ее вдруг привлекли чьи-то
сердитые выкрики и рыдания. Одна из дверей была приотворена, и, проходя
мимо, она увидела служанку семейства, с которым только что рассталась, -
обладательницу столь странного имени.
Мисс Уэйд остановилась, с интересом наблюдая за девушкой. Строптива и
горяча, сразу видно! Густые черные волосы в беспорядке рассыпались у нее по
плечам, лицо горело, губы распухли от слез и от того, что захлебываясь
яростью, она поминутно дергала их беспощадной рукой.
- Черствые, бессердечные люди! - приговаривала девушка, задыхаясь и
всхлипывая после каждого слова. - Бросили меня тут и думать забыли. Я умираю
от голода, от жажды, от усталости, а им и горя мало! Изверги! Чудовища!
Звери!
- Что с вами, бедняжка?
Она подняла свои красные заплаканные глаза, и ее руки повисли в
воздухе, не дотянувшись до шеи, усеянной сине-багровыми пятнами от щипков,
которыми она себя щедро награждала.
- А вам какое дело, что со мной? Никого это не касается!
- Почему вы так думаете? Мне очень неприятно видеть вас в слезах.
- Вовсе вам это не неприятно, - сказала девушка. - Вы даже рады этому.
Да, рады. Со мной такое было только два раза в карантинном бараке; и оба
раза вы меня заставали врасплох. Я вас боюсь.
- Боитесь?
- Да, боюсь. Вы всегда являетесь, как будто я вас накликала своим
гневом, своей злостью, своей - не знаю как это назвать. А плачу я, потому
что со мной дурно обращаются, да, дурно, дурно, дурно! - Тут рыдания
возобновились, слезы полились обильнее, а руки принялись за свое прерванное
занятие.
Свидетельница этой сцены созерцала ее со странной многозначительной
усмешкой. И в самом деле, любопытно было наблюдать, как девушка, раздираемая
яростной борьбой страстей, корчится и истязает себя, словно в нее, как
бывало встарь, вселились бесы.