"Чарльз Диккенс. Крошка Доррит. Книга 2" - читать интересную книгу автора

синеве неба. А теперь, когда внизу уже было темно, они, точно призраки,
готовые сгинуть, казалось, отступали назад, по мере того, как гас над ними
алый отсвет заката, и долго еще одиноко белели над туманом и тьмой.
С этих уединенных высот, в том числе и с Сен-Бернарского перевала,
казалось, будто ночь, идущая снизу, прибывает, точно вода. И когда, наконец,
мгла подступила к самым стенам монастыря Сен-Бернара, эта каменная твердыня
словно превратилась в новый ковчег и поплыла по волнам мрака.
Тьма обогнала посреди склона горы группу путешественников на мулах и
раньше их добралась до крутых монастырских стен. Подобно тому как дневная
жара, побуждавшая их с такой жадностью пить ледяную воду горных ручьев,
сменилась к вечеру пронизывающим холодом разреженного горного воздуха, так
вместо прелестных ландшафтов, тешивших взгляд в начале подъема, их теперь
окружала суровая, безрадостная нагота. Мулы шли вереницей по узкой скалистой
тропе, взбираясь с камня на камень, точно это были ступени гигантской
разрушенной лестницы. Кругом ни деревца, ни травинки; только кой-где
выбивался из расщелин камня бурый полузамерзший мох. Почернелые дощечки на
столбах, будто костлявые руки скелетов, указывали путь к монастырю, и можно
было подумать, что это духи путников, некогда занесенных здесь снегом,
беспокойно скитаются в местах своей гибели. Пещеры, унизанные ледяными
сосульками, и ниши, вырубленные, чтобы служить приютом путешественникам,
застигнутым метелью, словно шептали об опасности; клочья тумана кружились и
неслись, подгоняемые воющим ветром; и снег, главная угроза гор, заставляющая
всегда быть настороже, валил не переставая.
Вереница мулов, изнуренных дневным переходом, медленно извиваясь,
ползла по крутому склону: переднего вел под уздцы проводник в толстой куртке
и широкополой шляпе, с альпенштоком на плече; за ним шагал другой проводник,
и они негромко переговаривались между собой. Путешественники ехали молча. От
холода, от усталости, от того, что у них непривычно захватывало дух, как
бывает, когда выскочишь из очень холодной воды или когда рыдания подступают
к горлу, им было не до разговоров,
Но вот на вершине скалистой лестницы сквозь снежную завесу блеснул
огонек. Проводники прикрикнули на мулов, мулы вскинули понурые головы, у
путешественников развязались языки, поднялся сразу шум, топот, треньканье
колокольчиков, гомон голосов, и кавалькада прибыла к монастырским воротам.
Незадолго до того сюда пришел караваи крестьянских вьючных мулов, и под
их копытами снег у ворот превратился в жидкое месиво грязи. Седла и уздечки,
вьюки и сбруя с колокольчиками, мулы и люди, фураж и продовольствие, фонари,
факелы, мешки, бочки, круги сыру, кадки с медом и маслом, связки соломы и
тюки самой разнообразной величины и формы - все это в беспорядке теснилось
среди снежного болота и на ступенях лестницы. Здесь, в облаках, все виделось
точно сквозь облачный туман и все растворялось в этом тумане. Облаком
становилось дыхание мулов, облако заволакивало огни, облако мешало видеть
говорившего соседа, хотя голос его, как и все прочие звуки, слышался на
редкость отчетливо и ясно. Порой где-то в облачном тумане мул, привязанный
наспех к кольцу в стене, кусал или лягал другого, и тотчас же поднималась
суматоха: ныряли в облако человеческие фигуры, крики людей перемешивались с
криками животных, и с двух шагов нельзя было разглядеть, что, собственно,
случилось. А из монастырской конюшни, расположенной в первом этаже, у входа
в которую все это происходило, тоже лез туман, подбавляя густоты в облачную
завесу, и казалось, что там, за каменными стенами, ничего, кроме тумана, и