"Чарльз Диккенс. Крошка Доррит. Книга 2" - читать интересную книгу автора

удержаться от слез, думая о моей бедной Мэгги; как там все ни добры к ней, а
должно быть, первое время она тосковала без своей маменьки. Вы ей,
пожалуйста, передайте, под строгим секретом, что я люблю ее по-прежнему, и
не меньше, если не больше ее сожалею о нашей разлуке. И всем там передайте,
что я о них думаю каждый день, и где бы я ни была, сердцем я всегда с ними.
Ах, если б Вы могли заглянуть в мое сердце, Вы бы пожалели меня оттого, что
судьба меня так далеко забросила - и так высоко подняла!
Вам, я уверена, приятно будет узнать, что мой дорогой отец чувствует
себя как нельзя лучше; все эти перемены благотворно отозвались на нем, и он
теперь совсем не тот, каким Вы его привыкли видеть. Дядя, по-моему, тоже
изменился к лучшему; но как он не жаловался прежде, так не радуется теперь.
Фанни очень мила, жива и остроумна. Она создана, чтоб быть богатой и
знатной; привычка к новой жизни далась ей удивительно легко.
О себе я этого не могу сказать; боюсь, что мне никогда не привыкнуть.
Ученье у меня подвигается плохо. Миссис Дженерал всегда при нас, мы говорим
по-французски и по-итальянски, и она прилагает все усилия, чтобы
усовершенствовать нас во многих отношениях. Когда я пишу: "Мы говорим
по-французски и по-итальянски", это значит - говорят Фанни и миссис
Дженерал. Что до меня, я настолько тупа, что не делаю никаких успехов. Стоит
мне задуматься о чем-нибудь, как мои мысли устремляются в привычном
направлении, меня охватывает беспокойство об отце, о работе, о том, как
свести концы с концами, но вдруг я вспоминаю, что ни о чем таком
беспокоиться уже не нужно, и это так невероятно и удивительно, что мысли у
меня снова убегают назад, в прошлое. Никому, кроме Вас, я бы в этом не
решилась признаться.
То же самое происходит со всеми новыми для меня странами и картинами
природы. Все это очень красиво и интересно, но я как-то недостаточно
сосредоточенна - недостаточно разобралась в себе самой, если Вам понятно,
что я хочу сказать, - чтобы спокойно наслаждаться своими впечатлениями. И
то, что я вижу сейчас, странным образом переплетается для меня с тем, что я
видела и знала раньше. К примеру, когда мы были в горах (стыдно рассказывать
о таких глупостях даже Вам, дорогой мистер Кленнэм), мне часто
представлялось: вон за той нависшей кручей скрывается Маршалси, а за этим
снежным сугробом - комната Вашей матушки, где я так часто засиживалась за
работой и где я впервые увидела Вас. А помните Вы тот вечер, когда мы с
Мэгги были у Вас на Ковент-Гардене? * Сколько раз Ваша комната виделась мне
в темноте за окном кареты и долгие-долгие мили словно ехала вместе с нами по
незнакомым местам! Тогда, возвращаясь от Вас, мы опоздали домой, и нам
пришлось до утра оставаться на улице. Я часто смотрю на звезды, вот хотя бы
с этого балкона, и воображаю, будто снова сижу с Мэгги у тюремных ворот или
брожу по ночным улицам.
И с людьми, которые остались в Англии, у меня происходит то же самое.
Во время прогулок по каналу я часто ловлю себя на том, что заглядываю во
встречные гондолы, точно думаю увидеть там своих старых знакомых. Я бы не
помнила себя от радости, если бы это случилось, и даже не слишком удивилась
бы в первую минуту. Когда я очень размечтаюсь, мне всюду мерещатся дорогие
лица, и, кажется, вот-вот я в самом деле увижу их на каком-нибудь мосту или
набережной.
Упомяну еще об одном обстоятельстве, которое, верно, покажется Вам
странным. Так всякому показалось бы, кроме меня; а порой даже и мне так