"Чарльз Диккенс. Дом с привидениями" - читать интересную книгу автора

Стояло холодное, унылое утро (солнце еще не встало), и, окончательно
утомившись от созерцания бледных отблесков огней этого промышленного края и
завесы тяжелого дыма, отделившей меня и от звезд, и от света новой зари, я
повернулся к моему спутнику и сказал:
- Прошу прощения, сэр, но скажите, чем вас так заинтересовал мой
внешний вид?
Ибо он и в самом деле, казалось, в подробностях описывал в своей книжке
даже мою прическу и дорожную шляпу с тщательностью, которая, на мой взгляд,
являлась непозволительной вольностью.
Пучеглазый джентльмен неторопливо отвел взгляд со стены за моей спиной,
с таким видом, будто она находилась за тысячи миль отсюда, и произнес,
снисходя к моей незначительной персоне:
- Ваш вид, сэр?.. Бэ.
- Бэ, сэр? - переспросил я, начиная горячиться.
- Мне совершенно не о чем с вами говорить, сэр, - возразил джентльмен.
- Будьте добры, не мешайте мне слушать... О.
Чуть помолчав, он снова провозгласил эту гласную и тут же записал ее.
Сперва было я не на шутку встревожился, потому что в экспрессе
помешанный без всякой охраны - это дело нешуточное. Но тут на помощь мне
пришла мысль, что, возможно, джентльмен этот из тех, кого в народе называют
духовидцами: из секты (одной из), к которой я питаю, разумеется, глубочайшее
почтение, но веры которой я не разделяю. Я уже собирался спросить его
самого, как он, можно сказать, вырвал хлеб у меня изо рта.
- Вы, конечно, извините меня, - презрительно промолвил джентльмен, -
если я слишком продвинут вперед по сравнению со всем прочим человечьим
родом, чтобы беспокоиться по подобным пустякам. Я провел эту ночь - как,
собственно говоря, провожу всю жизнь - беседуя с духами.
- О! - только и сказал я скептически.
- Ночная конференция началась, - продолжал джентльмен, пролистав назад
несколько страниц блокнота, - таким сообщением: "Не рой другому яму, сам
туда попадешь".
- Звучит неплохо, - согласился я. - Но так ли это ново?
- Ново - для духа, - отрезал джентльмен. Мне снова пришлось
ограничиться скептическим "О!" и осведомиться, каково же было последнее
сообщение?
- Синица в руках, - с превеликой торжественностью прочел джентльмен
свою последнюю запись, - лучше журавля в хлебе.
- Я, безусловно, того же мнения, - произнес я, - но разве не следовало
бы сказать - в небе?
- Мне было сказано - в хлебе, - отрезал джентльмен.
Затем он уведомил меня, что нынешней ночью дух Сократа удостоил его
следующим откровением:
"Друг мой, надеюсь, вы отлично поживаете. В этом купе едут двое. Как
дела? Вокруг собралось семнадцать тысяч четыреста семьдесят девять духов, но
вы их не видите. Здесь Пифагор. Он не смеет навязываться, но надеется, вам
нравится путешествовать".
Наведывался также и Галилей со свойственным ему научным складом ума:
"Рад видеть вас, amico. Come sta? Когда похолодает, водичка замерзает.
Addio! {Amico. Come sta? Addio! - Друг. Как дела? Пока! (ит.).}"
Также в течение ночи происходили и прочие феномены. Епископ Батлер, к